— Что-то ты к Дунину ходить перестал, — заметил Андрей Геннадиевич. — Что случилось?
Вопрос был для Игоря неприятен, он не хотел, чтобы кто-то в такие его дела вмешивался.
— Да как-то разладилось, — ответил он обтекаемо.
— Разладилось... — хмыкнул вожатый. — Надо думать, предал он тебя или надул. Я тебе сразу сказал, что это не пример для подражания и не тот кадр, с которым полезно дружить.
Игорю вдруг стало тошно, он разозлился и брякнул:
— Что вы всё учите и учите, будто без вас никто сам ничего не знает! — Опомнившись, он извинился: — Вы, конечно, простите, пожалуйста...
— Я, конечно, прощу, — вздохнул Андрей Геннадиевич, — и даже отвечу на твой дерзкий вопрос. Я вас учу не потому, что вы не знаете сами, а потому, что вы не умеете применить свои знания в жизни и часто забываете о том, что знаете. Знание бессмысленно хранить в подвалах мозга, надо держать его в руках и применять, как инструмент.
Дружба с Дуниным в самом деле рассыпалась, как галечный домик, построенный на пляже малышами из четырнадцатого отряда. Дунин извинился, что тогда в лесу бросил Игоря, даже не дёрнув за руку, но это извинение уже не имело значения.
— Всё равно Марина Алексеевна догадалась, что мы с тобой вместе были, — сказал Игорь.
Дунин оставался неисправимо бессовестен и практичен:
— Одно дело — догадаться, а другое дело — поймать. За одну только догадку она не имеет права наказывать. Ты ведь не выдал, да?
Игорь не выдал, хотя, честно говоря, очень хотелось сказать правду, особенно после того, как Марина Алексеевна подёргала его за ухо. Он так это и выложил Дунину.
— Чего?! — отпрянул Дунин с разинутым ртом. — Марина Алексеевна тебя за ухо дёргала?! Врёшь! Она никого за ухо не дёргает, кто первый раз приехал! Это знаешь, сколько нужно заслуживать, сколько ей нервов перепортить, чтобы она тебя за ухо дёрнула!
Завидующий Дунин был ещё противнее, чем предающий.
— А вот меня дёрнула, — сказал Игорь. — И захлопни коробочку, а то оса залетит.
Дунин закрыл рот, поднял руки к лицу и вдруг — пропал.
Провалился сквозь землю Дунин, как тогда на дороге.
Подивившись такому таланту в человеке, Игорь пошёл наверх, к столовой, где он, вылезая из чёрной «Волги», наступил Ларисе на ногу, а она, даже не поморщившись, держала его за руку. Какое-то место в груди, бывшее всегда пустым, в тот день плотно наполнилось. Это плотное содержимое странным образом стремилось подняться вверх, вместо того, чтобы, как все другие тяжести, давить вниз, по направлению к центру Земли.
У столовой не оказалось, конечно, ни чёрной «Волги», ни Ларисы, оказался только пёс Тюбик.