— Ага, — кивнул Игорь. — Отполирую кружочек из сердцевины можжевельника, он получится как каменный, проверчу в серёдке дырочку и поставлю на одну ножку, на клей ПВА.
— Я её уже вижу! Ой, какая будет красивая... Ты её кому-нибудь подаришь?
Игорь поднял глаза и встретился с её глазами. И не смог сказать ничего, кроме того, что думал:
— Тебе.
— Да?.. Чудак ты... Вот и хорошо. Вот и хорошо, вот и хорошо, — стала напевать Лариса. — Будет мне твоя танцовщица вместо грамоты. Утешение.
— Я могу и грамоту тебе подарить, — выпалил Игорь. Девочка нахмурилась:
— Утащишь из кабинета?
— Зачем такое слово — утащишь... Заберу для справедливости.
— Нет, — помотала она головой. — Это всё равно утащишь. Мне тайком ничего не надо. Пусть она сама мне вручит перед строем всей дружины, тогда возьму!
— Ты гордая.
— А ты только что заметил?
— Ага, — признался он. — Я всё смотрел, какая ты красивая, а какая внутри по натуре — не смотрел.
— Почему ты такой откровенный? — спросила Лариса и, не дождавшись от смущённого мальчика ответа, сказала с грустью: — Красивые должны быть гордыми.
— Почему должны?
— Ты представить не можешь, как пристают к красивым... — тихо сказала Лариса. — И приходится быть гордой, даже высокомерной, язвительной, недотрогой...
— Ты тоже откровенная. Лариса засмеялась:
— Только с тобой, Игорёк, только с тобой! А про мои откровенности молчи, попробуй только сказать кому-нибудь!
— Как ты могла такое подумать. Они вернулись в комнату.
Там уже кончился спор. Марина Алексеевна согласилась не вешать колдуна в кабинете, но потребовала за это русалочку. Иван Иванович, посмеиваясь, дал своё согласие.
— Немедленно! — распорядилась начальница, завладевшая желанными предметами.
— Ну, значит, немедленно, — кивнул Иван Иванович. — Игорь, грузи русалочку на плечо.
Пришли все вместе в кабинет Марины Алексеевны. Пока взрослые выискивали для русалки подходящее место, Игорь рассматривал собранные тут чудеса. Их было много, на стенках и на полках, на тумбочках и под потолком. Полированный сервант, в каких богатые хозяйки держат напоказ свои хрустали, был наполнен произведениями умельцев-пионеров. Среди всех чудных камней и корней, мягких и твёрдых игрушек, вышивок и альбомов, дипломов и грамот, чеканок, скульптур и моделей, среди всего этого роскошества пещеры Али-бабы самым главным чудом был макет морского дна.
Смотрит на него человек, и как будто сам погружается в подводные джунгли. Тут и морские травы, и разные рыбы, и камни, и медузы, и кораллы, и раковины. Два краба встали на задние ноги, или, как это у них там называется, переплелись передними клешнями и борются друг с другом. Морской конёк танцует над зарослями морской капусты. Плывёт рыба-игла. Запутался в тине головастый бычок. Чванливо смотрит на рыбью мелюзгу надутый морской петух. И всё в натуральную величину, в натуральном цвете, по самому настоящему. Игорь увлёкся, размечтался, прищуриваясь, и опомнился, только когда донеслись до него слова Марины Алексеевны: