— Можно и для одного что-то ценное сделать. Ты же сделал танцовщицу для одного человека, — усмехнулся Дунин. — И очень, я тебе скажу, неплохо сделал.
— Где ты её видел?! — снова вспыхнул Игорь.
— Не бойся, Лариска по лагерю не бегает с ней, не хвастается. Это Светка похвасталась, что у Ларисы такая вещь, такая вещь! Ну, я на неё воздействовал методом ласки и открытия горизонтов. Наговорил приятных слов. Светка потеряла бдительность и растаяла. Привела меня к Ларисе в отряд и упросила её показать. Лариса ко мне теперь хорошо относится. Раньше бы ни за что не показала, послала бы вон, и весь разговор... Я ахнул, когда увидел танцовщицу. Не ожидал от тебя, честно признаюсь. Но что-то такое я в тебе почувствовал, недаром потянуло.
Дунин засмеялся.
— Ты приедешь в Ленинград на зимние каникулы? — спросил Игорь.
— Там посмотрим, ближе к делу. Или я в Ленинград, или ты ко мне. Мы люди зависимые, сам понимаешь.
— Да, скорей бы уж вырасти, — вздохнул Игорь. — Слушай, мне в декабре двенадцать исполняется. Может, по такому случаю родители отпустят?..
Во втором отделении сели рядом.
На сцене сверкал инструментами эстрадный оркестр. Вышел Валерий Иванович, высокий и стройный, в распахнутой на загорелой шее белой рубашке, улыбающийся весёлой и доброй улыбкой. Раскланялся на аплодисменты, чуть подождал и остановил аплодисменты безоговорочным движением руки.
Взял у гитариста усыпанную блёстками гитару и подошёл к микрофону. Дал знак оркестру.
И запел свою любимую песню «Гуси-лебеди».
Игорь слушал, и в некоторых местах, от переполнения чувством, сжимал Дунину колено. В куплете, где поётся про непричаленную лодку, он очень сильно сжал Дунину колено, представив себе воочию эту непричаленную, плывущую по воле течения лодку... Колено оказалось какое-то не такое, не острое и не шершавое.
Игорь скосил глаза влево и увидел, что сжимает колено Ларисе.
— Прости, пожалуйста, — сказал он.
— Ничего, — шепнула она. — Я сама увлекающаяся натура.
— Где Дунин?
— Ушёл.
Всё отделение они просидели не разговаривая, потому что как можно разговаривать, слушая Валерия Ивановича Ковалёва. Порой Игорь испытывал укор совести от того, что он весь в песне Валерия Ивановича и не обращает внимания даже на Ларису, но тут же опять забывался. Он любил Валерия Ивановича, красивого человека, который поёт лучше всех в мире.
Концерт закончился поздно.
Сразу же прозвучал по лагерной трансляции сигнал «отбой». Пионеры ушли, подгоняемые вожатыми, а Игорь и Лариса остались. Постепенно утихли возгласы, топот ног, шум. По опустевшей площади Космонавтов прошли Марина Алексеевна и дежурный по лагерю. Они заглянули в зал Зелёного театра. Марина Алексеевна скользнула взглядом по одинокой паре на скамье, не заметила её и ушла с дежурным.