Колокол Св. Троицы начал звонить.
— Боже мой, как поздно! Помоги мне надеть плащ, — возвращаясь к Андреа, сказало бедное создание.
Он снова сжал ее в своих объятиях, повалил ее, осыпал бешеными поцелуями, слепо, страстно, не говоря ни слова, с пожирающим жаром, заглушая плач на ее устах, заглушая на ее устах и свой почти непреодолимый порыв крикнуть имя Елены. И над телом ничего неподозревающей женщины совершил чудовищное святотатство.
Несколько минут оставались обвившись. Погасшим и опьяненным голосом она сказала:
— Ты берешь мою жизнь!
Она была счастлива этим страстным насилием. Сказала:
— Душа, душа моя, вся-вся моя! Сказала, счастливая:
— Я чувствую биение твоего сердца… такое сильное, такое сильное!
Потом со вздохом сказала:
— Дай мне встать. Я должна уходить.
У Андреа было бледное искаженное лицо убийцы.
— Что с тобою, — нежно спросила она. Он хотел улыбнуться ей. Ответил:
— Я никогда не испытывал такого глубокого волнения. Думал, что умру.
Подошел к одной из ваз, вынул связку цветов, передал их Марии, провожая ее к выходу, почти торопя ее уходить, потому что всякое движение, всякий взгляд, всякое слово ее причиняло ему невыносимую муку.
— Прощай, любовь моя. Мечтай обо мне! — сказало бедное создание на пороге со своею беспредельной нежностью.
Утром 20-го мая Андреа Сперелли шел вверх по залитому солнцем Корсо; перед дверью в Кружок его окликнули.
На тротуаре стояла кучка его друзей, любовавшихся на прохожих дам и злословивших. Тут были Джулио Музелларо, Людовико Барбаризи, герцог Гримити, Галеаццо Сечинаро; был и Джино Бомминако; и несколько других.
— Ты не знаешь о событии этой ночи? — спросил его Барбаризи.
— Нет. Какое же событие?
— Дон Мануэль Феррес министр Гватемалы…
— Ну?
— Был уличен в разгаре игры в мошенничестве.
Сперелли совладал с собой, хотя кое-кто из присутствовавших смотрел на него с некоторым лукавым любопытством.
— А как?
— При этом был и Галеаццо, даже играл за тем же столом.
Князь Сечинаро начал передавать подробности.
Андреа Сперелли не прикидывался безразличным. Наоборот, слушал с внимательным и серьезным видом. Наконец сказал:
— Мне это очень неприятно.
Оставался несколько минут в группе; потом стал прощаться с друзьями, чтобы уходить.
— Какой дорогой идешь? — спросил Сечинаро.
— Домой.
— Я тебя провожу немного.
Пошли по направлению к улице Кондотти. Корсо, от Венецианской площади до площади Народа, был как ликующая река света. Дамы в светлых весенних нарядах проходили вдоль сверкающих витрин. Прошла княгиня Ферентино с Барбареллой Вити под кружевным зонтиком. Прошла Бьянка Дольчебуоно. Прошла молодая жена Леонетто Ланцы.