Глаза ее открылись широко-широко, и она потрясенно охнула. Дыхание ее резко участилось, а потом она зажмурилась, постояла еще пару секунд застывшим изваянием и, негромко вскрикнув, медленно, безвольно осела на пол, где и осталась лежать, всхлипывая.
Она так и продолжала задыхаться, глядя перед собой пустыми глазами. Тело ее выгнулось, грудь напряглась, а бедра медленно задвигались взад-вперед. Потом она обмякла, и дыхание постепенно вернулось в норму, только с губ продолжали срываться негромкие, но без всякого сомнения удовлетворенные вздохи.
Я потрясенно уставился на нее.
Нет, правда.
Такого я не ожидал.
Баттерс громко сглотнул слюну.
— Э… — произнес он. — Я правильно понял, чем она сейчас занималась?
— Э… — отозвался я. — Э-э… Возможно.
— Так что все-таки произошло?
— Она… э… — я кашлянул. — Она чего-то ощутила.
— Нет, то, что она что-то ощутила, я как раз понял, — пробормотал Баттерс и вздохнул. — Ничего подобного не ощущал уже года два.
Насчет себя я промолчал. У меня этот срок приближался к четырем.
— Ясно, — произнес я вслух, вложив в это слово больше досады, чем хотелось бы.
— Она хоть совершеннолетняя? — поинтересовался Баттерс. — С точки зрения закона?
— Угу.
— Это хорошо. А то я как-то не ощущаю себя… персонажем Набокова, что ли, — он взъерошил волосы пятерней. — Чего теперь будем делать?
Я как мог изобразил профессиональную бесстрастность.
— Подождем, пока она придет в себя.
— Умгум, — кивнул он, покосился на Молли и снова вздохнул. — Вот бы и мне таких ощущений.
Не тебе одному, приятель.
— Скажите, Баттерс, здесь где-нибудь можно набрать для нее воды или чего такого? Принесете, а?
— Без проблем, — ответил он. — А вам?
— Спасибо, не надо.
— Я мигом, — Баттерс накрыл лицо трупа простыней и вышел.
Я подошел к девушке и нагнулся над ней.
— Эй, кузнечик. Ты меня слышишь?
Она молчала дольше, чем я ожидал — так бывает, когда говоришь по телефону с кем-то, находящимся на другом краю света.
— Д-да. Я… я слышу.
— Ты в порядке?
— О Боже, — она вздохнула и улыбнулась. — Да.
Я выругался про себя, потер переносицу, пытаясь сдержать зарождающуюся головную боль, и мысли в голову лезли самые мрачные. Черт подери, каждый раз, когда я в интересах следствия напарываюсь на какое-либо жуткое психическое потрясение, к моей коллекции ночных кошмаров добавляется еще один. Кузнечик, можно сказать, в первый раз биту в руки взяла — и сразу же получила…
А что, собственно говоря, она получила?
— Я хочу, чтобы ты прямо сейчас, не отходя от кассы, рассказала мне, что ты чувствовала. Порой детали стираются из памяти — как фрагменты сна забываются.