Черт, порой я очень и очень жалел об этом своем решении. Стоит только раз испытать мощь черной магии, и потом ужасно трудно удержаться от соблазна использовать ее еще раз. И еще. Моллины ошибки вели ее как раз в том направлении. Сердце-то у девочки доброе, и я это прекрасно знаю — просто она еще ужасно юна. Она выросла в семье с жестко заведенными порядками; стоило ей сбежать и зажить собственной жизнью, как свобода ударила ей в голову. Теперь она вернулась к родителям, но до душевного равновесия и самоконтроля, без которых в нашем чародейском ремесле не выжить, ей было еще ой как далеко.
Дело в том, что научить человека метать в цель заряд испепеляющей энергии не так уж и сложно. Гораздо сложнее научить его тому, зачем это делать, зачем этого не надо делать, и когда надо поступать так или иначе. Молли видела в магии идеальное решение любых проблем. На самом деле это не так, и ей предстояло еще понять это.
Собственно, для этого я и смастерил браслет.
Долго — почти целую минуту — она, сморщив лоб от напряжения, смотрела на связку, и верхняя бусина, наконец, шевельнулась, поползла вверх по нити и замерла, упершись в палец. Секундой спустя к ней присоединилась вторая. Третья, прежде чем тронуться вверх, несколько секунд дергалась туда-сюда. Четвертой потребовалось еще больше времени. Пятая двинулась, было, с места, задрожала, потом Молли раздраженно выдохнула, и бусины, подчиняясь гравитации, соскользнули вниз.
— Четыре из тринадцати, — заметил я, сворачивая к дому. — Неплохо. Но для реальной работы маловато.
Она свирепо посмотрела на бусы и устало провела рукой по лбу.
— Вчера вечером у меня получилось шесть.
— Что ж, продолжай упражняться, — посоветовал я. — Это развивает концентрацию, ясность и волю.
— И что все это значит? — почти в отчаянии спросила Молли.
— Только то, что тебе есть еще над чем поработать.
Она со вздохом вылезла из машины, недовольно косясь на родительский дом. На самом деле вид его очень даже радует глаз: выбеленный штакетник изгороди, и вообще все этакое, уютное, загородное, несмотря на окружающий нас город.
— Вы это не слишком хорошо объяснили.
— Возможно, — кивнул я. — А возможно, это ты не слишком старалась.
Она испепелила меня взглядом, с видимым усилием удержалась от возмущенного ответа и раздражено тряхнула головой.
— Да, и простите. Ну, за ту дурацкую завесу, когда я за вами пошла. Я не думала, что выйдет так невежливо.
— Это ничего. Я сам бывал в твоей шкуре. Никто не ожидает от тебя только идеального поведения, детка.
Она слабо улыбнулась.
— Но то, что вышло сегодня…