Мне очень хотелось огрызнуться — типа, если она допускает хотя бы мысль о том, что я могу быть убийцей, значит, она вообще меня не знает. Еще больше мне хотелось встать и, не оглядываясь, выйти из этой квартиры, пока я не…
Я вздохнул.
Ох уж мне эта ирония судьбы…
— Вы совершенно очевидно ожидали здесь убийцу, — сказал я Анне. — Сонное заклятье. Ловушка. С чего вы взяли, что он должен прийти?
— Это я, — призналась Элейн.
— А ты с чего это взяла?
Она напустила на себя безмятежно-невинный вид.
— Птичка, — произнесла она, имитируя мои интонации. — Птичка напела.
Я фыркнул.
Анна вдруг округлила глаза.
— Вы двое были вместе, — она повернулась к Элейн. — Потому ты его и знаешь.
— Это было очень давно, — заверил я ее.
Элейн подмигнула мне.
— Но первая любовь не забывается, правда?
— Первая железнодорожная катастрофа тоже не забывается.
— Железнодорожные катастрофы могут возбуждать. Даже доставлять удовольствие, — заметила Элейн. Она продолжала улыбаться, хотя глаза ее погрустнели немного. — Ну, не считая завершения.
Я невольно улыбнулся в ответ, хотя и немного кривовато.
— Верно, — согласился я. — Только я был бы весьма признателен, если бы ты не уклонялась от дела под всей этой ностальгической дымовой завесой.
Элейн сделала глоток кофе и пожала плечами.
— Я расскажу тебе, что знаю, если ты расскажешь мне, что известно тебе.
Я скрестил руки на груди и нахмурился.
— Не далее, как минуту назад, не ты ли говорила, что веришь мне?
Она выгнула бровь дугой.
— Доверие — это улица с двусторонним движением, Гарри.
Я откинулся на спинку кресла и отхлебнул кофе из чашки.
— Ладно, пожалуй, правда твоя. То, что ты пряталась под завесой, я понял, анализируя мой первый разговор здесь. Я не смог вспомнить ни одной подробности о женщине, сидевшей в кресле у дивана, а такое со мной обычно не случается. Поэтому я сделал вывод, что это завеса — и пришел сюда, потому что не исключал возможности того, что тот, кто скрывался за ней, мог угрожать ордену.
На мгновение Элейн прикусила губу и нахмурилась.
— Ясно.
— Твоя очередь.
Она кивнула.
— Я работала в Лос-Анджелесе, специализировалась на делах вроде этого. Так вот, Чикаго — не первый город, в котором такое случилось.
Я даже зажмурился.
— Чего?
— Сан-Диего, Сан-Хосе, Остин и Сиэтл. За последний год систематически похищались и убивались члены небольших организаций вроде Ordo Lebes. Большая часть этих случаев выдавалась за самоубийства. С учетом Чикаго убийца уничтожил тридцать шесть человек.
— Тридцать шесть… — я, хмурясь, побарабанил пальцем по ручке кофейной чашки. — Ни слова об этом не слышал. Ни одного проклятого слова. Год, говоришь?