Чародей я все-таки очень еще молодой, а Маленький Чикаго — безумно сложная игрушка, в которой циркулирует чертова уйма магической энергии. Мне приходилось из кожи вон лезть, совершенствуя модель с тем, чтобы она соответствовала постоянно меняющемуся городу. В противном случае модель могла выйти из строя, причем, вполне возможно, очень впечатляющим образом. Действительно, неконтролируемое высвобождение такого количества энергии в замкнутом пространстве лаборатории превратило бы меня в хорошо прожаренный стейк.
Короче, Маленький Чикаго — сложный и дорогой инструмент, и я ни за что бы не взялся за его изготовление, не будь у меня квалифицированного консультанта.
Я достал из кармана спичечный коробок, поставил его на край стола и повернулся к черепу.
— Поднимайся, Боб, — сказал я. — Дело есть.
Череп на полке пошевелился, и в пустых глазницах его загорелись крошечные огоньки. Послышался звук, напоминающий человеческий зевок, и череп повернулся в мою сторону.
— Что стряслось, босс?
— Новый злодей, и действует чертовски грамотно.
— Он что, перешел на метрическую систему? — удивился Боб. — Наш, американский злодей должен действовать не граммотно, а унциево!
— Что-то настроение у тебя игривое.
— Я просто возбужден. Ведь я сейчас повидаюсь с пышечкой, правда?
Я бросил на череп строгий, очень строгий взгляд.
— Она не пышка. И не пончик. И не ром-баба. И вообще, не баба. Она моя ученица.
— Как ни назови, — возразил Боб. — Но ведь я ее сейчас увижу, да?
— Нет, — отрезал я.
— Ох, — сказал Боб, вложив в это междометие всю обиду и разочарование шестилетнего ребенка, которого только что отправили спать из-за праздничного стола. — Почему нет?
— Потому что она все еще не научилась мудро распоряжаться своей силой, — ответил я.
— Так я ей помогу! — обрадовался Боб. — Уж с моей-то помощью она столько всего сможет!
— Вот именно, — кивнул я. — Запомни, ты под колпаком, пока я не скажу иначе. Не привлекай к себе внимания. Не смей открывать ей того, кто ты на самом деле. При Молли ты просто неодушевленная игрушка — вплоть до дальнейшего моего распоряжения.
— Гммм, — вздохнул Боб. — Такими темпами мне ни за что не увидеть ее нагишом вовремя.
— Вовремя? — хмыкнул я. — Для чего?
— Для того, чтобы восхититься ею в расцвете ее юной, невинной, полной жизненных соков красоты! А так к моменту, когда ты разрешишь мне поговорить с ней, боюсь, она начнет увядать.
— Почему-то я почти уверен, что ты переживешь такой удар.
— Жизнь, Гарри — это не только выживание.
— Верно, — согласился я. — Есть еще работа.
Боб закатил глаза-огоньки в пустых глазницах черепа.