5 января 1919 г. В Омске сформировано морское министерство, сие уже, как говорится, от лукавого, если это слабость Правителя, то председатель совета министров обязан был доложить, что не надо делать смешных поступков.
6 февраля. В Омске еще хуже, чем во Владивостоке - власть в руках кучки темных дельцов, авантюристов военной атаманщины. Колчак бессилен что-либо сделать, мечется во все стороны, делает ошибки и вызывает жалость к его положению... у него нет знания людей, административного опыта. Все назначения в руках овладевшей властью кучки.
26 февраля. Противно читать правительственные сообщения о поездках верховного правителя по фронту со славословиями по поводу его мудрости и восторгами по случаю украшения зданий вензелями А.К. с описаниями энтузиазма войск и населения. Хотят показать, что продажные перья не перевелись на Руси и что они найдут применение своим бутербродным способностям при любом режиме.
30 апреля. Явился Верховному правителю... Вынес симпатичное представление: несомненно, очень нервный, порывистый, но искренний человек, острые и неглупые глаза, в губах что-то горькое и странное, важности никакой, напротив - озабоченность, подавленность ответственностью и иногда бурный протест против происходящего.
9 мая. Скверно и то, что Верховный правитель едва ли в состоянии сломать все это и навести настоящий порядок; очень уж он доверчив, легковерен, не сведущ в военном деле, податлив на приятные доклады и заворожен теми, кто говорит ему приятное и в оптимистическом тоне.
11 мая. Все горе в том, что у нас нет ни настоящего главнокомандующего, ни настоящей Ставки, ни сколько-нибудь грамотных старших начальников. Адмирал ничего не понимает в сухопутном деле и легко поддается советам и уговорам.
15 мая. Сейчас идет формирование отрядов особого назначения. поступающих в распоряжение управляющих губерниями... В отряды идут отбросы армии и чиновничества, очевидно, в надежде поживиться. Никакой реальной силы они не представляют, являясь, в сущности, полуразбойными бандами, годными на карательные экзекуции и на расправу с крестьянами.
18 мая. Я пытался доложить свои доводы, но с адмиралом начался шторм, он стал кромсать ножом ручку своего кресла.
27 мая. Жалко адмирала, когда ему приходится докладывать тяжелую и грозную правду: он то вспыхивает негодованием, гремит и требует действия, то как-то сереет и тухнет, то закипает и грозит всех расстрелять, то никнет и жалуется на отсутствие дельных людей, честных помощников.
5 июня. Жалко смотреть на несчастного адмирала, поминаемого разными советчиками и докладчиками, он жадно ищет лучшего решения, но своего у него нет и он болтается по воле тех, кто сумели приобрести его доверие.