– Нет, пожалуй, у вас не найдется подходящей ткани для подвенечного платья, – вкрадчиво произнесла Дора. – Моя Сара, как вам известно, скоро выходит замуж за лейтенанта Ричарда Гревелла… британского гренадера.
– В таком случае передайте ей мои соболезнования, – нахмурилась Блайт, затем неожиданно для себя выпалила: – Я уверена, вы непременно найдете достаточное количество ярдов нужной вам ткани где-нибудь в другом месте.
Дора сразу стала пунцовой, поскольку ее дочь, Сара Франкел, славилась своими внушительными размерами в ширину. Дверь магазина негодующе захлопнулась, и Блайт снова осталась одна. В ушах у нее все еще звучали обрывки случайно услышанного разговора: «… засиделась в девках… ее вина, совершенно забыла, как себя вести…»
Господи, что это с ней? Почему она приняла эти слова так близко к сердцу? Блайт всегда славилась умением держать себя в руках. Нужно немедленно собраться, нельзя давать волю чувствам! У нее всегда это получалось, получится и на этот раз.
Блайт решительно отбросила мрачные мысли и расправила плечи. В этот момент пустой желудок вновь требовательно напомнил о себе. – Цыц! – приказала она и ему.
* * *
В полдень Блайт отправила Мери отнести немного продуктов в дом Вулричей. Дуглас Каррик, по обыкновению, обедал в своем убогом жилище, поэтому Блайт на время осталась совершенно одна. Устало опустившись в старое кожаное кресло, она потерла закрытые веки, стараясь избавиться от навязчивых колонок цифр, то и дело возникающих у нее перед глазами, затем со вздохом оглядела залитый солнечным светом кабинет отца. Вдоль стен стояла громоздкая конторская мебель: поближе к окну примостился секретер, рядом возвышались шкафы с выдвижными ящиками, набитыми бумагой и документами; к ним примыкал шкаф поменьше, соответственно, с маленькими ящичками. На стене, возле двери, висел документ, выданный еще деду Блайт и подтверждающий его право основать собственную торговую компанию. Этот документ был вставлен в рамочку и успел изрядно пожелтеть от времени. Посреди комнаты, как раз напротив окна, стоял добротный стол орехового дерева, который видел лучшие времена и был свидетелем процветания дома Вулричей.
Блайт размяла онемевшие плечи. Господи, сколько всего еще нужно сделать! Но сейчас ей больше всего на свете хотелось горячей еды и благословенной тишины. Цифры, мелькавшие у нее перед глазами, постепенно исчезли, зато вместо них стали возникать картинки аппетитных дымящихся блюд. Блайт отдала бы сейчас все, что угодно, за бифштекс или горячий пирог с мясом, за кусочек английского сыра «чеддер» или ломоть яблочного пирога, не говоря уже о ее любимом карамельном десерте с подслащенным тертым кокосом.