Фотография была хорошей. Но вождь сказал: «Что за дурак напечатал на первой полосе «Правды» фотографию коровы? Заменить надо всех… Минуточку! Тот, кто занимается промышленностью и вообще машинами, до такой глупости никогда бы не додумался…» Вскоре в приемной главного редактора «Правды» зазвонила «вертушка». Дежуривший в тот день помощник главного редактора Михаил Александрович Шатунов поднял тяжелую трубку правительственной связи: «Редакция «Правды». Помощник главного редактора Шатунов», — отрапортовал он и услышал: «Здравствуйте, товарищ Шатунов. Это Сталин говорит. Где главный редактор?» — «Он в редакции, в одном из отделов. Скоро будет на месте». — «Передайте, пожалуйста, вашему главному редактору, что он дурак. Спасибо», — и вождь положил трубку.
Нетрудно представить себе состояние Михаила Александровича. Не передавать Ильичеву (а главным редактором в это момент — в 1952 году — был Ильичев) мнение Сталина об Ильичеве нельзя. Но и передать-то как?.. Точно так, как сказал ему Сталин? Теми же словами? Ой-ой-ой!.. Смягчить? Может быть еще хуже. И когда Леонид Федорович вернулся в свой кабинет, Шатунов слово в слово передал ему все то, что услышал от Сталина. Ильичев попросил помощника созвать всех членов редколлегии, а когда они пришли, заставил Михаила Александровича повторить рассказ. Никто ничего не понял. Яснее стало через несколько дней, когда в редакцию приехал М. А. Суслов вместе с каким-то красивым, еще молодым человеком. Речь Суслова была краткой, но выразительной. «Товарищи! — сказал он. — Мы считаем, что вы со своими обязанностями справились. Со мной приехал новый главный редактор Дмитрий Трофимович Шепилов. Он и поведет номер».
Словом, освободили всех. Кроме того, кто занимался «…промышленностью и вообще машинами» — редактора промышленного отдела Ивана Ивановича Пустовалова» (Беляев В. С. Различные сугубо личные размышления старого правдиста на прогулке по Тверскому бульвару. Рукопись. 2005. С. 93–94).
Мемуарист не пишет здесь о самочувствии самого Ильичева. Но подобные встряски партбюрократы с обывательским синдромом, как правило, не прощают. Роль их в последующей догматизации и дискредитации марксизма вряд ли может быть оспорена.
Настоящий том является наглядной иллюстрацией заботы Сталина о духовном состоянии советского общества, или, как сказали бы теперь, о подъеме его духовности, разумеется, прежде всего светской, а не религиозной. На его страницах встречаются имена поэтов Д. Бедного и В. Маяковского, писателей Шолохова, Горького, Р. Ролана, Эренбурга, Соболева, Панферова, Авдеенко, Леонидзе, Лациса, В. Василевской, драматургов Афиногенова и Корнейчука, корифеев русского театра Станиславского и Немировича-Данченко, актеров Черкасова, Хмелева, Плятта, Жарова, Чиркова, Раневской, Кадочникова, Орловой, Целиковской, Москвина, кинодеятелей Эйзенштейна, Довженко, Пудовкина, Шумяцкого, Большакова, Эрмлера, архитекторов Щусева, Иофана, Руднева, Эфроса, Жолтовского, Чернышова, Абросимова, Хрякова, ученых Комарова, Вернадского, Зелинского, Вавилова, Ферсмана, Мичурина, Павлова, Лысенко, Орбели, Цицына, Быкова и др. Эти имена звучат в разном контексте, критическом или же поощрительном, но всегда при неравнодушном, а порой и страстно заинтересованном реагировании на явления новой отечественной культуры.