Из окон столовой раздавались смех и веселые возгласы, а порою звон бокалов. Бруно тяжело вздохнул. Он давно разучился веселиться, и не место ему было среди веселых людей; в радостные минуты он чуждался своих товарищей, но в минуту опасности проявлял себя их достойным другом. Он остановился у задней ограды сада, где фасад дома выходил к лесу. Опираясь на ружье, он зорко всматривался в темноту, но не заметил ничего подозрительного. Тогда он сел на пень вблизи ограды и задумался. Мысли его все время были заняты Гундой.
Вдруг он встрепенулся, услыхав какой-то странный шорох. Казалось, сквозь чащу пробирается какой-то крупный зверь, ломая сучья по пути. Бруно встал и взвел курок. Он не ожидал, что его друзьям может угрожать серьезная опасность, но все же решил быть настороже. Всматриваясь в лесную чащу, он вдруг за спиной услышал странный шум и моментально обернулся. Он чуть не вскрикнул от изумления и ужаса. В саду засверкали штыки и показались стволы ружей. В ту же минуту из леса выскочили человек сорок и помчались к Бруно.
— Стой! Сдавайся! — раздался мощный окрик.
— Это один из товарищей Лейхтвейса, — крикнул кто-то другой, — не жалейте его, а пристрелите.
— Господин судья, здесь распоряжаюсь я, а не вы, — снова послышался первый голос. — Я считаю нужным схватить этого молодца живьем. Так или иначе он не уйдет от нас.
— А я все-таки уйду! — крикнул Бруно, выстрелив наудачу, и помчался к дому.
Дело в том, что весь дом уже был окружен солдатами, явившимися сюда из Висбадена под начальством молодого офицера Ремуса. Бруно думал только о том, как бы предостеречь своих друзей, спасти Лейхтвейса и вернуться для этого вовремя в дом. Человек десять солдат загородили ему дорогу. Им было приказано не стрелять, пока не последует на это команда. Поэтому они не стреляли в Бруно, а пытались взять его на штыки. Бруно выстрелил в них, а затем перевернул ружье и начал бить прикладом куда попало. При этом он быстро передвигался вперед. Прежде чем солдаты успели опомниться, Бруно уже выбежал на террасу, откуда уже нетрудно было проникнуть в дом. За ним гнались два солдата, которые задались целью задержать его во что бы то ни стало. Бруно обернулся и страшным ударом приклада раздробил первому солдату череп, так что тот моментально свалился. Но в то же мгновение Бруно ощутил в груди леденящий холод.
— Штык! — застонал он и тут же почувствовал, как из раны струится кровь.
Но он выхватил пистолет, выстрелил в ранившего его солдата и бросился к двери. Ему нужно было выйти и запереть за собою дверь на замок, чтобы постараться спасти своих товарищей. Бруно увидел, как свалился второй солдат, в которого он выстрелил из пистолета. Затем он очутился, сам не понимая, каким образом, у двери, распахнул ее, вошел, захлопнул ее и закрыл изнутри тяжелые железные задвижки. Кровь струилась из его раны, и он чувствовал, что слабеет все больше и больше. Но он начал взбираться наверх по лестнице ползком, думая только о том, как бы сообщить Лейхтвейсу об ужасной опасности.