— Твой отец — великий вождь среди малых вождей, — прошептал Аболи. — Он воин и знает тайны неба и моря. Звезды — его дети.
— Я знаю: это все правда, — ответил Хэл на языке леса.
— Это он попросил меня сразиться с тобой сегодня, — признался Аболи.
Хэл приподнялся на локте и посмотрел на темную фигуру рядом с собой.
— Отец просил ранить меня? — недоверчиво переспросил он.
— Ты не такой, как другие парни. Если твоя жизнь сейчас трудна, то потом будет еще трудней. Ты избранный. Однажды ты примешь с плеч отца большой плащ с красным крестом. И должен быть достоин носить его.
Хэл снова опустился на тюфяк и взглянул на звезды.
— А если я не хочу этого?
— Он твой. И у тебя нет выбора. Один рыцарь-навигатор выбирает другого рыцаря себе в наследники. Так происходит уже четыреста лет. Единственный выход — смерть.
Хэл молчал так долго, что Аболи подумал, будто он уснул. Но потом Хэл прошептал:
— Откуда ты все это знаешь?
— От твоего отца.
— Ты тоже рыцарь ордена?
Аболи негромко рассмеялся.
— Моя кожа слишком темна, и мои боги чужие. Меня не могут избрать.
— Аболи, я боюсь.
— Все боятся. Но те из нас, в ком кровь воина, подавляют страх.
— Ты ведь никогда не оставишь меня, Аболи?
— Я буду с тобой столько, сколько буду тебе нужен.
— Теперь мне не так страшно.
Несколько часов спустя Аболи положил руку Хэлу на плечо и вырвал из глубокого сна без сновидений.
— Восемь склянок средней вахты, Гандвейн.
Он воспользовался прозвищем Хэла: на языке Аболи оно означает «кустарниковая крыса». Это не оскорбление: так Аболи с любовью прозвал четырехлетнего мальчика, которого поручили его заботам больше десяти лет назад.
Четыре часа утра. Рассветет через час. Хэл встал и, протирая глаза, направился к вонючему ведру в нужнике; здесь он облегчился. Потом, окончательно проснувшись, торопливо прошел по качающейся палубе, обходя спящих.
Кок уже развел огонь в выложенном кирпичом камбузе и дал Хэлу оловянную чашку супа и сухарь. Хэл был ужасно голоден; он проглотил жидкость, хотя она обжигала язык. Жуя сухарь, юноша ощущал, как на зубах хрустят долгоносики.
Пробираясь к грот-мачте, он увидел на полуюте огонек отцовской трубки и почувствовал запах табака, острый в сладком воздухе ночи. Хэл, не задерживаясь, начал подниматься по вантам, отмечая изменения в такелаже и новое положение парусов — все это произошло во время его сна.
Добравшись до «вороньего гнезда» и сменив там впередсмотрящего, он устроился и осмотрелся. Луны не было, и, если бы не звезды, тьма стояла бы кромешная. Хэл знал названия всех звезд, от могучего Сириуса до крошечной Минтаки в сверкающем Поясе Ориона. Указательные знаки в небе — азбука навигатора, и он заучил их названия вместе с алфавитом. Взгляд его невольно устремился к Регулу в созвездии Льва. Не самая яркая звезда зодиака, но это его личная звезда, и он испытывал удовольствие от того, что сегодня ночью она светит ему одному. Наступил самый счастливый час длинного дня — единственное время, когда Хэл может побыть в одиночестве на переполненном корабле, позволить своей душе устремиться к звездам и дать волю воображению.