– С чего и следует, – Келлер посерьезнел. – С самого начала, – он снова посмотрел на часы.
– То есть, с рождения?
– Да.
– Хорошо. Я родилась в Готланде, то есть – в Крыму, в Севастополе, ныне называющемся Теодорихсхаффен.
– Красивое места, – заметил Келлер. – Я бывал там.
– В Севастополе?
– И в других городах. Очень красивые места.
– Так вот, в этих красивых местах я и родилась, двадцать три года назад, в тысяча девятьсот тридцать первом году. Шестого февраля.
– Кем были ваши родители?
– Матери я не знала, она умерла при родах. Ее звали Надеждой. Отец – железнодорожник, Петр Александрович Зимин.
– Сколько ему лет?
– Ему… – Ольга на мгновение задумалась. – Ему было бы сорок шесть.
– Было бы?
– Я не знаю, жив ли он. Боюсь, что нет.
– Продолжайте.
– Как железнодорожник, отец не был призван в Красную Армию с началом войны. После оккупации Крыма вермахтом – мне было тогда десять лет – нас вывезли в Германию. Отца отправили работать в железнодорожные мастерские. А меня направили в спецлагерь.
– Где это было?
– В Восточной Пруссии.
– Что потом стало с вашим отцом?
– Не знаю. С тех пор я не видела его.
– Вы его помните?
– Смутно. Так… отрывочные картины: отец приходит домой после работы, отец со мной на Графской пристани… Сейчас она называется – пристань Барбароссы.
– Да, я знаю.
– Ну, вот. Последнее воспоминание – мы с отцом в поезде, по дороге в Германию.
– Вас сразу же направили в спецлагерь?
– Нет, сначала я была в обычном трудовом лагере. Там нас очень тщательно измеряли, проверяли пропорции лица и тела. Потом тех из нас, кого признали принадлежащими к арийской расе, то есть пригодными для германизации, направили в спецлагерь.
– Вас было много?
– Нет, совсем нет. Человек пять-шесть. А моего возраста – ни одного. Остальные дети – от трех до шести лет.
– Понимаю, этот возраст наиболее удобен для того, чтобы изменить ребенку биографию, – Келлер улыбнулся.
– Да. Потому что никакой биографии у него, в сущности, еще нет.
– И поэтому вас, если можно так выразиться, обучали отдельно?
– Да, с помощью гипнопедии и различных методов психофизиологического воздействия.
– Как вы думаете, Ольга… или Маргарита, если угодно…
– Лучше – Ольга.
– Хорошо, Ольга… Как вы думаете, Ольга, почему для вас было сделано исключение? Я имею в виду, возрастные ограничения.
Ольга позволила себе улыбнуться.
– Я думаю, вы и сами прекрасно понимаете, Вольфганг.
– Что вы имеете в виду? – Келлер недоуменно поднял брови.
– Вы же видите мое лицо, – Ольга, демонстрируя свою внешность, повернулась к берлинцу в профиль. – Эксперты сочли меня образцом нордической расы. Так сказать, восточной Брунгильдой. Насколько я знаю, комендант лагеря делал специальный запрос в Берлин. И получил положительный ответ.