А что? Он вернется на Курский, поставит где-нибудь машину, купит билет на ближайший же поезд и махнет в Ростов-на-Дону. Прямо сейчас. На уик-энд. Почему бы нет? Жене позвонит, наплетет чего-нибудь.
– …верхняя полка. Отправление в 18.45, прибытие в 14.32, –совершенно убитым голосом сообщила кассирша. – Берете?
– Беру.
Сердце оглушительно стучало в ушах, частыми счастливыми судорогами толкалось в горле, нетерпеливо подергивало за кончики пальцев. Дима рывком закатал рукав, чтобы взглянуть на часы, неловко толкнул кого-то в очереди.
Часов на руке не было. Денег тоже: кошелек бесследно исчез из внутреннего кармана куртки. И ручка. Чуть не плача, Дима развернул билет с телефоном Рыжей: “123456. Придурок”.
– Мужчина, вы берете билет? – взвыла кассирша.
Дима молча отошел от кассы.
***
У нее никогда не было ни прыщей, ни ушибов, ни царапин, ни аллергической сыпи.
От нее никогда не пахло потом. Или вообще чем-то человеческим. Только лаком, или жидкостью для снятия лака, или шампунем, дезодорантом, стиральным порошком, кремом, гелем. Средством для мытья посуды. “Орбитом” без сахара. Иногда даже резиной. Иногда даже палеными проводами. Но не потом. Не поношенной женской домашней кофтой.
От новой одежды она забывала отпарывать ценники и ярлычки. Так и ходила неделями, пока Дима не сдирал их раздраженно сам.
Что его жена и тесть – не жулики, Дима понял уже после нескольких дней семейной жизни. Потом появились другие версии – оборотни, роботы, инопланетяне, – но тоже были отвергнуты.
Родственники отбрасывали совершенно нормальную, темно-серую тень. Дима был вынужден это признать: проверял много раз.
И, кажется, на их телах не было подходящих отверстий, куда можно было бы вставить ключик.
Но о чем они шептались, когда он был в другой комнате, Дима не знал.
Билет с “телефоном” Дима спрятал в машине. Почти каждый день, перед тем как идти домой, он вытаскивал его из бардачка и внимательно рассматривал. Сначала читал надпись “придурок”, несколько раз. Потом переворачивал обратной стороной и читал: “Поезд № 99/100 “Атаман Платонов”, 4 ноября, Москва – Ростов-на-Дону, отправление 18.45, прибытие 14.32, Лошадкин”. Это был его билет – обратный, тот, что исчез вместе с бумажником два месяца назад по дороге в Москву.
***
Накануне Нового года Геннадий Ильич доказал свою целиком и полностью земную природу. Он умер. Продемонстрировав чисто человеческую уязвимость и беспомощность.
Он умер как раз по дороге к ним. Чтобы немного срезать, Геннадий Ильич пробирался под окнами. Острый ледяной сталактит провисел, присосавшись к крыше, больше месяца и уже много раз начинал таять, сочась ледяными каплями, и много раз застывал вновь – пока наконец не дождался именно этой оттепели и именно этого прохожего. Чтобы проломить ему череп и полностью растаять уже там, внутри, в остатках человеческого тепла.