Позор был страшный. Под косыми взглядами Пекки хотелось провалиться сквозь землю. Сергей пытался скрыться за зеркальными стеллажами – отойти и как бы вообще затеряться среди беспорядка. Но куда бы он по магазину ни перемещался, альбиносные белые брови майора подрагивали. Взгляд его, казалось, напоминал, что, товарищ Алкимов, вы вторично уже устраиваете катавасию: будоражите наших сотрудников, отрываете их от дел. И зачем? Чтоб они проверяли ваши странные домыслы? Несерьезно вы поступаете, товарищ Алкимов.
В общем, ужасно.
Сергей ежился и старался выглядеть как-нибудь незаметнее. Утешало его только то, что, по-видимому, дядя Миша собирался взять на себя значительную долю ответственности. Он, наверное, тоже чувствовал себя дураком: весь распаренный, промакивающий лоб и затылок, синяя рубашка его потемнела от пота, а коричневый галстук превратился в помятую тряпочку. Дядя Миша, конечно, сильно переживал, – тем не менее, именно он, сдерживал гнев начальника, и рокочущий бас его заметно приглушал недовольство.
Сергей был ему за это признателен.
И еще его утешало то, что, быть может, происходящее и не было совершенно напрасным. Альдина встретила их очень любезно: улыбаясь и демонстрируя готовность к сотрудничеству. Она тут же, без возражений согласилась закрыть магазин и немедленно выдала Пекке ключи от всех помещений, она выложила документацию и привела персонал, она даже отперла отделения сейфа, хотя была не обязана. И в течение нудной томительной процедуры осмотра она всем своим видом показывала, что претензий ни к кому не имеет – неизменно доброжелательная и готовая тут же пойти навстречу. Хладнокровие ее поражало Сергея. Но как раз в этой явной любезности и заключался просчет: черезчур уж Альдина эту любезность выказывала, ведь не может же человек спокойно относится к обыску и распросам, неестественно это, тут даже Пекка насторожился. А к тому же, как будто ничем не выделяя Сергея среди остальных, она бросила на него такой жгучий взгляд сквозь замысловатые стекла, что Сергей тут же понял: радушие ее напускное, она попросту великолепно владеет собой, но с другой стороны – никому и ничего не прощает, приговор уже вынесен, и оправдания бесполезны. Смерть придет за ним в ближайшее время. Значит, все это не напрасно, уверенность ее поколеблена.
Слабое это было, надо сказать, утешение. Кроме взгляда Альдины его пока ничто не оправдывало. Через полчаса приехал серьезный начальственный Харитон и, слегка осмотревшись в разгромленном зале, подозвал к себе Пекку.
Сергей видел, как они о чем-то коротко переговорили, причем Пекка пару раз отрицательно качнул головой, а затем оглянувшись через плечо на Сергея, кисло сморщился и что-то буркнул сквозь толстые губы. Вероятно, он выругался, таким образом завершая дискуссию. Слов слышно не было, но по мрачному серьезному лицу Харитона стало ясно, что сообщения его не обрадовали. Он, во всяком случае, быстро и озабоченно покивал, резким жестом прервал сунувшегося к ним дядю Мишу, напряженно подумал о чем-то, что-то такое прикинул и еще раз кивнул, наверное, принимая решение.