— Показывай, что у тебя с руками. Спекшаяся кожа на ладонях и пальцах мальчика вздулась волдырями. Кузнец сочувственно покачал головой и сказал:
— Вот ведь, мерзавцы, что наделали! Набилось тут всякой шантрапы: маклаки, дворники, приказчики да купчики разные. От войны прячутся. Сунули мастеру взятку и от солдатчины избавились, благо «Путиловец» военные заказы выполняет. Им ведь не работа нужна, а отсрочка от окопной жизни. А тут человека заработка лишили. Нашел перед кем характер показывать! Узнает мастер, что руки пожег, — выгонит из мастерской. Ему здоровые нужны.
Савелий Матвеевич осторожно смазал Васе пальцы и ладони подсолнечным маслом.
— Чуть обсохнет, перевяжешь, — посоветовал он. В лице парнишки ему почудилось что-то знакомое. — Чей будешь-то? — поинтересовался кузнец.
— Кокорев моя фамилия, — ответил Вася.
— Не Степана ли Дмитриевича сын?
— Его.
— Знавал я твоего отца. Первый котельщик был. Наших кровей человек. За рабочий народ пострадал. А мать что делает?
— Умерла недавно, на работе простудилась.
— Та-ак, — протянул Савелий Матвеевич, — полный сирота, выходит. С кем же ты теперь живешь?
— С бабушкой. Она чаеварщица, через ночь работает.
— В школу ходил?
— Начальную кончил.
— Грамотен, значит? Это хорошо, — отметил кузнец, глядя через очки добрыми глазами на Васю>; Он помолчал некоторое время, затем предложил: — Вот что мы с тобой сделаем. С такими руками ты, конечно, дней на десять не работник. Давай-ка, чтоб начальство не заметило, перевяжем бинтом да рукавицы натянем. Я тебя в ученики беру. С мастером сам договорюсь. Сперва будешь нагревальщиком, а потом — в подручные поставлю. Только слезы утри и голову держи выше! — ворчливо добавил он.
Савелий Матвеевич помог Васе забинтовать каждый палец по отдельности, отдал ему свои рукавицы и позвал Дему Рыкунова.
— Вместе работать будете.
— Я его знаю, — сказал Вася. — Мы в одном переулке живем, он у нас самый сильный. На рождество, когда волковцы драться полезли, четверых погнал…
Дема сделал угрожающие глаза: молчи, мол; при Савелии Матвеевиче об этом нельзя.
Кузнец не одобрял кулачных увлечений своего молотобойца, но на этот раз лишь усмехнулся в усы и, как бы не заметив сигнализации Демы, добродушно произнес:
— Вот и хорошо, что сильный. Поручаю тебе Кокорева; никому не давай обижать.
— Будьте спокойны, на три шага не подпущу, — ответил Дема.
Савелий Матвеевич в цеху считался виртуозом кузнечного дела. Самые точные и сложные заказы поручались ему. Старший мастер недолюбливал кузнеца за независимый характер и за разговоры, которые он вел с рабочими, но увольнять не решался: «Где еще добудешь такого работника? Кузнец наивысшей категории!»