– Моя фирма проводит обследование.
– Здесь вам делать нечего.
Его рот с ввалившимися губами захлопнулся и вслед за ним захлопнулась и дверь.
Дверь следующего дома была открыта. Я заглянул прямо в гостиную, где теснилась старая мебель «Гранд Рапида». Когда я постучал в дверь, она стукнулась об стену.
Парень под перцовым деревом выглянул из-под крыла, которое он полировал.
– Вы просто заходите. Она рада будет вас видеть. Тетушка всех рада видеть... мистер, – добавил он, намеренно сделав паузу, и повернулся ко мне спиной.
Откуда-то из глубины дома послышался голос. Он был старческий и надтреснутый, но звучал плавно, как песня.
– Это ты, Холли? Нет, это не Холли. Все равно, входите, кто вы ни были. Вы, должно быть, из моих друзей, а они навещают меня, потому что я не могу выйти. Так входите же.
Речь лилась без пауз, и слова нанизывались друг на друга в приятной южной манере, когда звуки как бы слегка размыты. Я последовал за ними, как иголка за ниткой, через гостиную, по короткому коридору, через кухню в смежную с ней комнату.
– Когда-то я принимала гостей в гостиной, и не так уж давно это было. Только недавно доктор сказал мне: «Теперь, милочка, ты должна оставаться в постели, и не вздумай больше готовить, пусть Холли делает это за тебя». Вот я здесь и лежу.
Комната была маленькая и почти пустая, освещенная и вентилируемая небольшим открытым окном. Голос доносился с кровати у окна. Прислонившись к груде подушек в изголовье, на меня смотрела негритянка. Улыбка светилась на ее исхудавшем сером лице и в больших, как фонари, глазах. Улыбающиеся синие губы продолжали плести ниточку разговора.
– Это для меня вредно, он сказал, потому что мои суставы серьезно повреждены артритом, и если я буду повсюду расхаживать, как прежде, мое сердце непременно сдаст. Он сказал, что я из поколения упрямцев, а я рассмеялась прямо ему в лицо, просто не могла удержаться. Этот молодой доктор – мой большой друг, и я не слишком-то придаю значения его словам. А ты, сынок, не доктор?
Ее глаза ласково смотрели на меня, синие губы улыбались. Я ненавижу ложь, когда на моем пути встает элемент человечности, но пришлось солгать:
– Мы проводим опрос радиослушателей Южной Калифорнии. Я вижу, что у вас есть радио.
На маленьком, под слоновую кость, столике, между ее кроватью и стеной стоял радиоприемник.
– Конечно есть, – ответила она разочарованным тоном.
Ее верхняя губа с едва заметным усилием собралась во множество вертикальных морщинок.
– Он работает?
– Конечно же, работает.
Ее настроение повысилось. Мой вопрос дал ей пищу для разговора.