– Потому что буквы в письме крупные. Пока ты его читала, я тоже успел. Так ты ответишь на мой вопрос?
– Нет. Считай, что я уклонилась от ответа.
– Спасибо.
– За что?
– За то, что врать не стала.
Он повернул Настю к себе и ласково прижал ее голову к своему плечу. Несмотря на то что Настя была на семь лет старше, Саша ухитрялся вести себя с ней так, словно она была его младшей сестренкой, которую надо опекать и о которой надо заботиться.
– Я тебя люблю, Настюша, – тихонько произнес он, касаясь губами ее платиновых волос. – Спасибо тебе за все. Если бы не ты, я бы никогда не был так счастлив, как сейчас. Я бы ничего не понял в Дашке и, наверное, бросил бы ее, как бросал до нее других женщин. Я бы никогда не набрался смелости развестись. Или, что еще хуже, Дашка могла бы погибнуть. Ты ее спасла. Спасибо тебе.
Настя мягко отстранилась и погладила брата по щеке.
– Сашенька, сейчас не время для серьезных разговоров. В конце концов, у нас сегодня праздник, и долой трагизм, гони его прочь из своего голоса и из своих речей. Пойдем, пора ехать, Дарья, наверное, нервничает.
Но Александр не тронулся с места, задумчиво глядя на Настино отражение в зеркале.
– Саша, ты что? В какие мысли углубился?
– Ася, у тебя возникли какие-то сложности. Я не настаиваю, чтобы ты непременно мне все рассказала, но я хочу, чтобы ты знала: ты можешь на меня рассчитывать, что бы ни случилось. Я окажу тебе любую помощь, какую только смогу. И в моей безусловной преданности тебе ты можешь быть абсолютно уверена. Договорились?
– Спасибо, Санечка. Я тронута. Честное слово. А теперь – все, пора ехать.
По залитым солнцем улицам они поехали в Сокольники, в загс, где Александру Каменскому и Дарье Сундиевой предстояло зарегистрировать свой брак. Саша с Настей ехали впереди на его машине, а Леша, пристроившись им в хвост, вез Дашу. Настя сначала пыталась возражать против такого распределения, но Даша авторитетно заявила, что жених с невестой не должны ехать на свадьбу вместе. По пути они несколько раз останавливались возле рынков и станций метро, и Даша придирчиво выбирала цветы для себя и для Насти. Наконец без десяти десять они подъехали к загсу. Голубой «Москвич» Ольшанского уже стоял у входа, выглядя казанской сиротой рядом с двумя новенькими «Саабами», «Мерседесом» и «Ауди».
Сам Константин Михайлович неподвижно сидел в машине, словно бы и не видел, как из подъехавшего автомобиля вышла Настя. Только когда она потянулась к ручке, чтобы открыть дверь его машины, он вздрогнул и повернулся к ней:
– Господи, Каменская, я тебя не узнал! Это ты или нет?