В далеком азиатском городе наступила ночь, но в лаборатории работа не прерывалась ни на минуту. График испытаний был чрезвычайно плотным, и, для того чтобы закончить проект, как и было обещано, к 1 января, нельзя было позволять себе ни выходных дней, ни ночного отдыха.
В кабинете руководителя проекта стояла тяжелая тишина: обитые звукоизоляционным материалом стены не пропускали ни звука, а окон в помещении не было. Сам руководитель, толстый, болезненно оплывший человек лет сорока с редкими каштановыми волосами и крупным носом, что-то сосредоточенно писал в блокноте. Нет, никак не получалось закончить работу, если будут по-прежнему продолжаться перебои с поставкой сырья. В ближайшие три-четыре дня можно провести серию испытаний, но если результаты покажут, что нужно делать новый вариант прибора, то без сырья не обойтись, а все запасы кончились. Это означает отсрочку завершения проекта и снижение гонорара. Слишком большая отсрочка влечет еще более крупные неприятности.
Майкл Штейнберг, которого еще совсем недавно звали просто Мишей или Михаилом Марковичем и который все свое детство провел на Западной Украине, во Львове, находился здесь, в Азии, нелегально. У него не было ни паспорта, ни вида на жительство, ни гражданства. Все это ему было обещано, если он вовремя и с хорошим результатом завершит работу над проектом. А если нет – его просто вышвырнут на улицу, предварительно накачав каким-нибудь лекарством, которое сделает его поведение таким, что он быстренько окажется в полиции, а затем в доме для умалишенных. На этом жизнь талантливого ученого Майкла Штейнберга закончится, и начнется бессмысленное существование сумасшедшего без имени, семьи и прошлого. Его предупредили, что если придется принимать против него кардинальные меры, то сделано это будет в стране, где понятие о законности и правах человека весьма эфемерно и приблизительно, так что надеяться на правовую защиту государства ему не придется.
Он даже не знал точно, где на самом деле находится. Его, жадного до денег и самоуверенного, просто купили, купили легко, как вещь на базаре, купили в тот самый момент, когда он только сошел с самолета в аэропорту Тель-Авива. Он выехал в Израиль один, престарелые родители категорически отказались покидать Львов, а жена уже давно с ним развелась и жизнью бывшего супруга не интересовалась, да и жила она совсем в другом городе. Историческую родину Миша так и не увидел, его пребывание на земле обетованной ограничилось четырехдневным проживанием в гостинице аэропорта, во время которого его ловко и умело обработали, сыграв на любви к деньгам, страхе перед нищетой и безработицей, тщеславии ученого. У него забрали документы, а через четыре дня погрузили в самолет вместе с тремя сопровождающими, и Миша улетел из Израиля в Канаду. Дальнейшее путешествие проходило исключительно на частных самолетах, экипаж которых многословием не страдал. Сопровождающие его люди, напротив, были вежливы и разговорчивы, но лишь в определенных пределах. Поэтому, когда Майкла Штейнберга привезли в эту огромную подземную лабораторию, он мог лишь гадать, находится он в Китае, Корее, Японии, Австралии или на Мальдивских островах. Со временем он, конечно, разобрался, что находится все-таки в Азии, но где именно – так и осталось для него загадкой. Работающим над проектом людям, судя по всему, под страхом смерти запрещено было обсуждать с руководителем что бы то ни было выходящее за рамки научной работы. Да и само общение было весьма ограниченным: Майкл сидел в отдельном кабинете, а все разговоры велись либо по прослушивающемуся внутреннему телефону, либо в присутствии одного из двух американцев, представляющих, как сообразил Миша, службу безопасности. При них язык особенно-то не распустишь.