– А вот это ты мне должна объяснить, что же дальше, – запальчиво воскликнул Александр. – В моем представлении дальше не должно быть ничего. Однако что-то все время происходит, а теперь еще ты мне говоришь, что Дашке грозит какая-то опасность. Как прикажешь тебя понимать?
Настя вытянула ноги, почувствовав, как затекли мышцы. По стопам и щиколоткам сразу же ударил сырой холодный воздух, коварно просачивающийся из-под балконной двери. Она протянула руку, сдернула с дивана клетчатый коричневый плед и набросила его на колени, закрыв ноги до самого пола.
– Саша, – устало повторила она, – я занимаюсь своим делом. Решаю задачки, отгадываю загадки, копаюсь в чужих секретах. Работа у меня такая, понимаешь? Почему тебя это так беспокоит?
– Да потому, что дело выеденного яйца не стоит. И как я должен воспринимать все это? – Он ткнул рукой в стопки аудио– и видеокассет, валяющихся возле телевизора. – Откуда это информационное пиршество? Тебе одной не под силу собрать столько информации. Значит, по этому делу работают и другие люди.
– Значит, работают, – подтвердила Настя, вздохнув. – И что из этого следует? У тебя, видимо, есть своя версия. Я готова ее выслушать.
– Моя версия состоит в том, что с Дарьей что-то нечисто. Ты пытаешься ее «раскрутить», но мне об этом не говоришь, потому что если я узнаю, что она связана с преступниками, то немедленно порву с ней и у тебя уже не будет к ней никакого подхода. Пока она любовница твоего брата, ты можешь с ней общаться, не вызывая у нее подозрений. Как только она станет для тебя посторонней, у тебя не будет поводов для встреч с ней. Или ты считаешь меня недоумком и полагаешь, что если поделишься со мной информацией, то я немедленно протреплюсь об этом Даше. Ведь если по делу работают вместе с тобой другие люди, это значит, что дело-то действительно есть. Хоть убей, но я не поверю, что у вас на Петровке могут работать на голом энтузиазме, просто ради любопытства или из готовности сделать одолжение лично тебе. Раз люди работают, значит, есть приказ начальства и реальное уголовное дело. Разве я не имею права знать об этом?
– Не имеешь, – Настя обезоруживающе улыбнулась. – Не имеешь, Сашенька. В этом и состоит прелесть моей работы. Захочу – скажу, не захочу – не обессудь, но требовать информацию от сотрудника уголовного розыска может только его начальник. И то не всегда. У нас есть право на умолчание. Ты этого не знал?
– Стало быть, тебе есть о чем умалчивать?
– Ну, сыщику всегда есть что скрывать, – рассмеялась она. – А что, ты действительно так легко можешь бросить Дашу?