Так, решается моя судьба. Я замер, превратившись в сплошное ухо.
- Спелись вы с ним, однако. Узнают газеты заграничные, что особу мою иноземцы охраняют, скажут что... Что, скажут, Андрей Иванович? - Анна Иоанновна обернулась к Ушакову.
- А, - махнул рукой тот, - нам-то что? Не всё ль тебе равно, матушка, что трепачи заморские наговорят. Какой с них спрос!
- Точно, нечего к мнению ихнему прислушиваться, - поддакнул фаворит. - Своим умом жить надо.
- Это всё верно, но негоже, чтобы императрицу иностранцы охраняли. И так говорят - кругом-де Анны, императрицы российской, немцы толпятся, продыху не дают. Не обижайтесь, токмо, - она внимательно посмотрела на нас, иностранных 'прихлебателей'. - Знаю я, что иные из вас голову заради России положат, и на поле бранном проявят себя так, будто тута родина ваша. Но не хочется мне наветов, дабы потомки говорили, что затирала Анна, императрица русская, своих и чужаков лишь привечала. А ведь наговорят такого, чует моё сердце, - с улыбкой Кассандры произнесла она, и у меня невольно сжалось сердце: как точно предсказала эта мудрая женщина будущее.
- Скажи, фон Гофен, давно ль я тебе чин сержантский выписала?
- На днях, ваше величество, - гаркнул я.
- То-то! Иные у меня годами следующего производства дожидаются, а ты как заяц с чина на чин прыгаешь. Через неделю, глядишь, жезл фельдмаршалский в руки примешь. Непорядок это, - погрозила она пальцем. - Вот как мы с тобой, фон Гофен, поступим. Служака ты честный, я об этом и от Андрея Ивановича часто слушала, он мне уши все прожжужал.
Ушаков подмигнул. Что ж, спасибо господин генерал.
- В роту дворцовую, я тебя не возьму, пущай, подполковник русака какого-нибудь подыщет, исполнительного и не спесивого. Есть у тебя такие, Густав?
- Найдутся, ваше величество.
- Вот и прекрасно. А ты, фон Гофен, послужи Андрею Ивановичу. Имеется у него для тебя поручение. Если справишься - я тебя в поручики произведу. Твой ведь командир роты давно по кабакам исшатался весь, пропил мундир гвардейский, честь и совесть. Ну, так мы его в армейскую часть нижним чином сосватаем, поручика вашего... Как фамилия его?
- Дерюгин, - подсказал Густав Бирон.
- Вот-во, Дерюгина в капитан-поручики определим, а тебя, фон Гофен на его место поставим. Не обиделся?
- Никак нет, - отчеканил я.
- Обиделся, по глазам вижу. И правильно делаешь. Мне обидчивые и злые во как нужны, - она сделала резкий знак. - Ну, чай, не в последний раз видимся. Андрей Иванович в обиду не даст. Быть тебе, фон Гофен, с таким покровителем генералом. А пока, прощай. Я вас оставлю, - сказала императрица и ушла.