Лусинда, сидевшая теперь в центре стола, грациозно указала изящной ручкой сперва в сторону окна, потом на свое восхитительное розовое платье.
– Но ведь за окном идет дождь!
– Не страшно, я люблю дождь, – прозвучал твердый ответ.
Лулу раздраженно забарабанила кончиками пальцев с безупречным маникюром по столу.
– Что ж, если вы намерены промокнуть до нитки, ничего не имею против. Но вы не можете рассчитывать, что я буду вас сопровождать!
На долю секунды воцарилась мертвая тишина. Судя по взгляду Лусинды, она была абсолютно уверена, что теперь-то принц откажется от своего замысла и посмотрит на лошадей как-нибудь в другой раз. Но она его плохо знала. Никогда в жизни кронпринц Мардивино не шел на поводу у женщины!
– Как вам угодно, – отчеканил он в ответ. Казалось, от неудовольствия, звучавшего в его тоне, задрожал воздух. Милли заметила, что мать очень расстроена – прием оказался на грани провала. Девушка судорожно облизнула губы и робко предложила:
– Я могла бы показать принцу лошадей.
Леди де Вер ответила дочери благодарной улыбкой, отчего та смутилась еще сильнее.
Джанферро улыбнулся.
– Вы очень любезны, Милли, Благодарю вас.
Сердце в груди юной красавицы бешено забилось. Милли встала из-за стола, с силой оттолкнув стул. Сейчас она ненавидела Джанферро за высокомерное поведение.
– Ладно, пошли, – буркнула Миллисента и получила в ответ пристальный взгляд слегка прищуренных карих глаз.
– Но ведь тебе нужно еще переодеться! – напомнила мать.
– И так сойдет. От дождя еще никто не умирал, – заявила Милли.
Лулу издала нервный смешок:
– Еще бы, Милли может промокнуть до нитки и глазом не моргнуть. Она такая пацанка!
Это прозвище преследовало девушку с самого детства. Но сейчас, когда Джанферро направился вместе с ней к выходу, а в обеденном зале повисла напряженная тишина, Миллисента почувствовала себя совершенно новым человеком. В ней проснулась женщина, и это ощущение вызывало одновременно восторг и неловкость.
Пройдя к восточному выходу, Милли открыла дверь. Дождь шел сплошной серой стеной, за которой ничего невозможно было разглядеть. Милли сдернула старый плащ с вешалки и сунула его в руки Джанферро. Потом накинула еще один себе на плечи.
Принц набросил на себя видавший виды плащ, от которого пахло лошадиным потом и кожей седла.
– Нам придется бежать бегом, – крикнула Милли, чувствуя внезапный прилив невероятного восторга. Наконец-то скучный официальный вечер сменился чем-то ярким, необычным. «Все не так просто, Милли, и ты прекрасно это знаешь», – предупреждал внутренний голос. Она тряхнула головой, пытаясь отогнать тревожные предчувствия, и побежала.