Патрик сидел на краю операционного стола, с любопытством наблюдая, как доктор Вортон разбинтовывает его грудь.
– Ну, как там у меня? – спросил он, когда последний виток бинта был снят и открылся шрам, отороченный черными стежками.
Вортон осмотрел рану, и его аскетическое лицо осветила довольная улыбка.
– Очень хорошо. Вероятно, вас лечил очень хороший доктор. Швы снимем сегодня.
– А как скоро я смогу ездить верхом?
Вортон взял правую руку Патрика и слегка ее крутанул. Патрик поморщился.
– Больно? – спросил Вортон.
– Немного.
– Я не удивлен. Чтобы достать пулю, пришлось рассечь мускул. Я бы советовал вам пару недель подержать руку на перевязи. Разумеется, если вы хотите поскорее вернуться на свое ранчо…
Патрик пожал плечами. Разве он мог признаться доктору, как сильно хочет подольше остаться здесь, с этой женщиной, которая не является его женой.
– У меня очень хороший управляющий. Еще две недели, вы сказали?
– Это было бы хорошо.
Вортон повернулся, чтобы взять со стеклянного столика необходимые инструменты.
Патрик почувствовал огромное облегчение. Еще четырнадцать дней рая, а потом… Он твердо решил попросить у Шарлотты развод. Но это будет потом, а впереди еще четырнадцать дней. Ну конечно, и ночей тоже.
– Мы с Эльке можем перебраться в отель? Вортон аккуратно снимал швы маленькими ножницами.
– Если я позволю вам это сделать, Милдред снимет с меня кожу, с живого. Ей так нравится общаться с Эльке, я не говорю уже о том, что ваша жена прекрасно готовит.
– Ну если мы не доставляем вам слишком много хлопот, то, я знаю, Эльке тоже была бы рада здесь остаться.
– Тогда договорились.
Несколько минут спустя с правой рукой на перевязи Патрик вошел в их с Эльке комнату.
– Как все прошло? – спросила она.
– Генри снял швы. Он сказал, что скоро я смогу возвратиться на ранчо.
– Как скоро?
– Через две недели.
Патрик ожидал, что Эльке запляшет от радости. Вместо этого она ударилась в слезы.
– О нет, – прошептала она, зарывшись лицом в руки, как будто он сообщил ей ужасную новость.
– Можно вернуться и раньше, если ты так торопишься.
– Я вовсе не тороплюсь. Можно подумать, что ты не знаешь, что я вообще не хочу уезжать отсюда.
– Я знаю, все знаю. Да, это будет не легко, разговор с Шарлоттой обещает быть трудным, но это надо сделать.