Вокруг Света 1994 № 01 (2640) (Журнал «Вокруг Света») - страница 21
Поднимаешь голову и видишь паруса, выгнутые под ветром, натянутые до предела своей прочной упругости. Узкое тело яхты, сильно накренять на правый борт, чуть не черпая им воду, плывет, скользит, летит, влекомое волнами и ветром, единое с разошедшейся стихией, словно ядро, запущенное из пращи неведомым героем времен Ясона и Одиссея.
А еще бег яхты в сильный ветер может напомнить полет на доске под парусом – виндсерфинг. Веселый ветер подхватил нас в Эгейском море, море аргонавтов – яхта стрелой летит по волне и опережает ее. Тогда пенные гребни, срываясь с волны, бьют по ногам, окатывают холодным душем, дружески шлепая мокрой ладонью по спине, а паруса чуть не срывают верхушки волн. Ты вцепился босыми ногами в уходящую из – под тебя тиковую палубу и стоишь, раскинув руки, и летишь над этим водным хаосом перепутанных течений, своенравных волн и ветров. Мелодия безумной гонки уже звучит в твоей груди, пьянит и гонит быстрее кровь по жилам, и ты приплясываешь и что-то поешь и кричишь несусветное под плеск волн и свист ветра в снастях. И бег яхты, и ветер в лицо, и вкус соли на губах дают тебе ощущение молодости, силы и полноты жизни. Это был не сравненный ни с чем полет по волнам моря аргонавтов.
Но как ни дороги автору пережитые им морские приключения, ход рассказа требует возвращения к началу путешествия. За первые штормовые сутки я понял, что судьба свела меня на борту «Украины» с прирожденными моряками. Дело даже не в том, что команда, уменьшенная из-за пассажиров до пяти человек, состояла из опытных яхтсменов, мастеров спорта, выступавших и в международных соревнованиях. Стоило их только увидеть «в деле », как все становилось ясно без слов.
«Кэп», «мастер», он же «папа», – Илья Охомуш в душе наверняка понимал, что учить таких парней – только портить. Хотя из-за своего горячего, возможно, греческого темперамента (кто не знает греков из Мариуполя) он подчас любил поучать ребят, которых знал и воспитывал с их босоногого детства, когда они гоняли собак по улицам Слободки, а Вовчик-кокша, то есть уважаемый работник с «Азовстали» Владимир Лавриненко, откалывал один за другим свои озорные номера.
Лишь только забурлила черноморская волна, как «папа» плотно уселся на руле, упрямо выставив вперед свою крепкой лепки голову с квадратным подбородком, раздувая ноздри, подставляя курчавую шевелюру ветру и явно наслаждаясь штормом. Ребята тоже встрепенулись, почувствовав себя в своей стихии. Спокойный, рассудительный Коля Прокофьев швырял из форпика паруса в нейлоновых мешках. Чертом скакал по палубе старпом Слава Павленко, молодой моряк, но уже немало поплававший и кончивший два морских института. Когда палуба лезла в небо, а волна старалась оторвать тебя от нее и бросить за борт, ребята ловко ставили одни паруса, майнали, поднимали другие, уменьшая скорость яхты, меняя курсы и галсы. И лишь боцман, он же механик Сергей Медведский, который первым делом подробнейше мне объяснил, как пользоваться педалями и рычагом в гальюне, снисходительно шевелил усами, поглядывая на палубную суету.