Ольга остановилась в дверях, с немым изумлением разглядывая Сережку. За те полгода, что они не виделись, ее сверстник, которого в семье было принято в шутку именовать не иначе, как «наш жених», не только вырос на добрых три или четыре сантиметра, но и заметно возмужал, раздался в плечах. Практика в сельве, на соседнем материке, добавила бронзовый загар его щекам и вообще тонко, неузнаваемо изменила черты Воронина, превратив угловатого подростка в молодого, подтянутого мужчину. Однако больше всего Сережку, конечно, изменила форма. Офицерские знаки отличия, золотая вязь по черной ткани, тесный стоячий воротничок — все это делало его взрослее, мужественнее, что ли… В другой момент, по старой памяти, Ольга бы кинулась ему на шею, а сейчас застыла в дверях, смутившись…
— Ну что ж ты, Сережу не узнала? — ласково спросила мать, появившись в гостиной из противоположной двери.
При этих словах молодой Воронин, который, углубившись в чтение, сидел вполоборота к дверям и не видел Ольгу, вздрогнул, поспешно отложив книгу, вскочил, машинально одернув форму, повернулся…
Их глаза встретились.
— Здравствуй, Оля!.. — Он тоже запнулся, будто не зная, как теперь себя вести, оба повзрослели, изменились, и вроде бы детская непосредственность уже осталась в прошлом, а ей на смену…
— Привет, Сережка! — Она вошла в комнату, протянув ему обе руки. — Как идет тебе форма… — опустив взгляд, произнесла Ольга, ощущая прикосновение его пальцев.
— Это в наследство, от прапрадеда… — ответил он. — Семейная реликвия. А я все ждал, ждал, а потом думаю, дай сам заеду!
— Ну и правильно… — Ей стало неловко. За последними событиями она забыла, пропустила тот день, когда они традиционно встречались в это время года на полпути между усадьбами.
— А у меня обед готов, — заметив смущение молодых, пришла им на выручку мать. — Давайте быстро мыть руки, и за стол!
Столовой у Полвиных служило просторное помещение с большими панорамными окнами, откуда открывался вид на окружающий усадьбу лес.
— Как в городе, пап? — осведомилась Ольга, когда все уселись на свои места.
— Да ничего. — Отец подозрительно покосился на дочь. — А что такое?
— Ну, тебя вызвали так внезапно, как раз в мой день рождения, напомнила она. — Это секрет?
— Да нет. Какие уж тут секреты… — Николай Андреевич потянулся за хлебом, укоризненно взглянув на дочь. А ты не знаешь, зачем меня вызывали… — говорили его глаза. — Ведь тебе на голову едва не упал тот корабль…
Ольга смутилась, отвела взгляд, а Николай Андреевич, взяв хлеб, все же ответил вслух на ее вопрос, но скорее для Сергея Воронина, который делал вид, что ест…