— К сожалению, нет. Я всего лишь детский психиатр.
— Почему вы живы, Сан Сеич?
— Видимо, я еще молодой, — невесело усмехнулся врач.
— Один раз я видел мальчика… Лет четырнадцати-пятнадцати, — сказал Георгий. — Давно. Под Тверью, в Кашине. Но человека старше тридцати не встречал ни разу. А я довольно много ездил по стране. Удивительная картина, доктор. Выжили только молодые и сильные. Но вот что с ними стало…
— Я знаю, — кивнул Сан Сеич. — Плохо с ними.
— Не то слово… Как вы набрали… — Георгий показал глазами на объездчиков, — этих своих ковбоев?
— Им тоже не нашлось места в новом мире.
— Заметно, — согласился Георгий. — Хорошие ребята. Вы простите меня, а? Я не хотел вам доставить неприятностей, мужики, честное слово. Это у меня условный рефлекс такой выработался. Жить очень хочется.
— Да ладно, — ответил за всех Костя. — Что ж мы, не понимаем?
— Значит, Георгий Дымов… Нет, доктор, увольте. Не мое это имя.
— Ваше, ваше.
— Откуда вы меня знаете?
— Видел по телевизору.
— Колесо мне продырявил, — ласково сказал Большой, с умилением глядя на Георгия.
— Заткнись! — Костя пнул Большого коленом в зад. Ему пришлось для этого основательно задрать ногу.
— Мог бы и голову, — огрызнулся Георгий. — Так что там про телевизор, а, Сан Сеич?
— Мне бы хотелось, чтобы вы сами вспомнили. Так будет лучше. Рискнете? Не беспокойтесь, мальчики все через это прошли и, как видите, никто не жалуется.
— Гипноз? — поморщился Георгий. — А что… Нормально. Слушайте, почему я вам так верю?
— Потому что я здесь, и я живой, — улыбнулся Сан Сеич. — Потому что со мной нормальные ребята. Такие же, как вы.
Георгий крепко сжал кулаки. По лицу его пробежала короткая судорога.
— Не такие же, — тихо произнес он. — Я научился быть жестоким. А они, похоже, нет.
* * *
Судя по всему, ранчо Сан Сеича было в прошлой жизни частным фермерским хозяйством, отлично приспособленным к автономной жизни вдали от цивилизации. Здесь имелся прекрасно оборудованный коровник, несколько загонов для мелкой скотины, конюшня, и вдоволь крестьянской утвари. Вода шла из артезианской скважины, дизельная подстанция обеспечивала ток. Это был сущий оазис в сердце вымершей земли.
— Сколько вы тут уже? — спросил Гош у Цыгана.
Его звали Гош. Он сам придумал себе это имя, когда был еще совсем мальчишкой.
— С прошлой осени, — ответил Цыган.
Струйки молока со звоном били из-под его умелых рук в оцинкованное ведро.
— Блестяще ты это делаешь, — сказал Гош. — Профессионально.
— Захочешь — научу. Такса десять баксов. Ты спрашивай, если что, не стесняйся. Никаких проблем. Я сам здесь столько всего узнал…