— Это на первые десять минут, — помотал головой Костя. — А потом обязательно что-нибудь не то брякнешь, или посмотришь как-нибудь не так…
— За десять минут управиться можно, — мечтательно проворковал Цыган.
— Их всех давно поделили, — сказал Костя. — Держат на коротком поводке. Как ты с ней познакомишься, хотя бы и на десять минут? На квартиру же не зайдешь — братва рога отвинтит. Рынок? Тоже сомнительно. А нас к тому же, с нашими безумными рожами, вся Тула знает.
— Зачем нам Тула? — не унимался Цыган. — К чему нам этот злобный городишко? Надо пошарить по тем местам, где мы еще не успели засветиться. Регуляторы! Даешь экспедицию! Разведку боем! По белым пятнам на карте родины!
— Новомосковск! — оживился Большой. — Заодно упрем трейлер стирального порошка!
— Кровь с простыней отстирывать!!! — взревел Цыган.
— Почему кровь? — не понял Костя.
— Георгий! — потребовал Цыган. — А ну-ка, закати Регуляторам лекцию о женской физиологии! По десять баксов с носа.
— А-а… — Костя слегка порозовел лицом. — По-моему, я об этом что-то помню.
— Я тоже, — признался Большой. — Но мало.
Гош поднялся с низкой скамеечки, на которой до этого сидел, и зачем-то пнул ее сапогом, чуть не опрокинув заодно полное молока ведро. Пестрая корова неодобрительно переступила с ноги на ногу.
— Ты чего? — спросил Цыган. — Я что-то не то сказал?
— Да нет, — соврал Гош. — Так, промелькнуло… Ерунда. Левая передняя, правая задняя, правая передняя, левая задняя… Или наоборот, с правой?…
— Это уже не женская физиология, — заметил Костя. — Так, кто у нас здесь главный по навозу? Опять я?
— В такой последовательности четвероногие перебирают лапами, — сообщил Гош, уходя в глубь коровника, будто бы за вилами. Цыган подобрал его ведро и понес к бидонам. На полпути он оглянулся. Плечи у Гоша были неестественно опущены.
— Вспомнил что-то, — заговорщически прошептал Цыган объездчикам.
— Про баб.
— Эй, Регуляторы! — крикнул из-за ворот Белый. — Вы там заснули? Помогите мне с этой косилкой, а?! Рук не хватает!
— Между прочим, кого в косилку запряжем? — вспомнил о животрепещущем вопросе Цыган.
— Тебя, — сказал Костя. — Чтобы о бабах поменьше думал.
В дальнем углу коровника Гош рассматривал свои руки. Пальцы дрожали. Не от усталости, нет — от внезапно пришедшей и очень сильно ударившей по нервам догадки, что на одном из них могло сверкать золотом кольцо. И не только у него.
Он понимал, что ему не может, не должно быть так больно от этой мысли. Как складывалась его личная жизнь, он совершенно не представлял. Более того, казалось, что это в каком-то смысле удача — не помнить такого. Но все равно, ему отчего-то стало вдруг нехорошо.