Генриетта Степановна виновато улыбнулась и дипломатично попросила:
– Василий Васильевич, все же разрешите мне договорить по телефону.
– Пожалуйста, но не забывайте, что рабочее время не резиновое.
– Антон Борисович, позвони мне позже. У меня совещание, – сказала она и положила трубку. – Садитесь, Валентина Михайловна, а то Василий Васильевич не угомонится… Ну что там у вас за дело государственной важности?
Завотделом достал из папки первый экземпляр сценария и положил на стол:
– Вот сценарий, который я согласен воплотить в жизнь незамедлительно! – рекомендующим тоном сказал он и, заметив ее суетливые глаза, подумал: «Интересно, сможет она отличить сценарий от туалетной бумаги?»
Директор взяла в руки рукопись, будто определяя ее на вес, и удивленно улыбнулась:
– Даже так. Завидую вашей деловой энергии. Не успели приступить, как уже с головой окунулись в работу.
– Сэ ля ви!
– Что?
– Такова жизнь, – усмехнулся Кукушкин и, решив, что она сейчас начнет читать рукопись, встал и начал рассматривать в книжном шкафу сувениры, которых было в изобилии.
– О! – она явно была в восторге от его знания французского языка. Прочитав на первой странице сценария фамилию автора, подняла глаза на Валентину Михайловну, но подумать о чем-нибудь плохом побоялась и только вежливо предложила ей: – Валентина Михайловна, ну что вы, как бедная родственница, садитесь ближе.
– Спасибо… – Валентина наконец решилась сесть за стол.
Генриетта Степановна лениво перелистала несколько страниц рукописи и, вздохнув, посмотрела на Кукушкина:
– Так что от меня требуется?
– Самая малость: утвердить с указанием приступить к реализации. – Васе понравился сувенирный топорик, и он взял его в руку.
– Ну, батенька мой, это так быстро не делается, – коротко засмеялась директор. – Сначала вы мне должны показать свое заключение, потом отправим сценарий в институт психологии на рецензию, потом, если будет положительная рецензия, попросим у вышестоящей инстанции разрешения, и только тогда я смогу утвердить… – она с удивлением посмотрела на Кукушкина, который ее не слушал, а любовался топориком. – Василий Васильевич, вы собираетесь топориком пробивать сценарий? Почему вы молчите?
– Я не молчу, я делаю выводы, – он был задумчив.
– А вы бы не спешили с выводами. Вы можете мне представить свое заключение?
– Одной левой, – ответил он и наконец положил топорик на место.
Генриетта Степановна решила промолчать, хотя в душе у нее что-то закричало. Она начинала понимать, что сработаться с этим полугением ей будет трудно.
Валя быстро вышла из кабинета. Кукушкин догнал ее уже в коридоре. Она заговорила с ним совсем не так, как принято говорить со своим непосредственным начальством.