– А какое ты имеешь право брать взятки, ты – заведующий мертвецами?!
– Ладно, мусорщик, о правах заговорил, – Фердинанд Калистратович выплюнул горячий кофе в чашку и с наслаждением продолжал хлебать. – Прав тот, у кого больше прав.
– Да, развели мы таких вот клопов на свою голову! – Петя в гневе выговаривал фамилию друга без заикания.
– Ладно, валяй собирать свой мусор! – на этом директор кладбища хотел поставить точку.
Но Петя не спешил уходить:
– Получать взятки – это же продавать совесть и честь. Это стать той же проституткой! У тебя не соображает чердак, как заработать самому, поэтому ты торгуешь своей совестью. Меня не купишь ни деньгами, ни лицемерными словами. Я могу заработать столько, сколько мне надо, но брать от других подачки – нет, никогда! Лучше – в прорубь, лучше – казнь, чем неуважение себя!
– Тебе лечиться надо. У меня есть «канал» – могу определить в психиатричку, – снисходительно посмеивался Клоп.
– Не смей своим грязным языком оскорблять меня! Мразь, гнилье, грязная скотина. Таких, как ты, нужно сжигать в пепел и не развеивать по ветру, а закапывать глубоко в землю, чтобы ни одно дерево, ни одна травинка не отравилась твоей плотью, – Шибчиков, конечно же, играл, но кое-что он высказывал от души.
– Ничего, нас многовато, всех не сожжешь. Пусть мы дураки, но мы еще долго будем диктовать свои условия и делать таких, как ты, неудачниками, а более сговорчивых заставлять кланяться себе. Так что ваше время еще не скоро придет, если оно вообще когда-нибудь придет, – Клоп ни на секунду не сомневался в своей правоте.
Шибчиков вздохнул, допил залпом кофе, поставил чашку вверх дном на блюдечко и быстро вышел.
После подобных ссор они обычно расставались на день или два. Но Петя пришел уже на следующий вечер, чем нарушил установленную традицию. И пришел не с пустыми руками.
Хотя Фердинанд Калистратович был очень самолюбив, но стоило Пете в знак извинения преподнести Клопу пять томов Анатоля Франса в отличном полиграфическом исполнении, как он бросился обнимать его. В таких случаях ему казалось, что перед ним унижаются, и он должен ответить благородным прощением.
– Спасибо, спасибо, дорогой, – повторял он раз за разом, – мелочь, но приятно.
Шибчиков знал, что делает: с Клопами, понимал он, лучше не портить отношений.
Случилось так, что в тот же вечер к Фердинанду Калистратовичу пришел в гости и его сотрудник Хамло Иван, бригадир гробокопателей. Это был угрюмый громадный человечище с бородой, ледяными глазами и ручищами, как лопаты. Голос, казалось бы, у него должен быть, как у человека-горы, но он обладал лишь колоратурным сопрано.