– Пошли, Шибунька, – обратился он к Шибчикову, – теперь у нас с тобой общая беда и общий враг. Будешь меня слушаться во всем – вернешь свои бабки, а не будешь…
Фердинанд Калистратович замычал, умоляюще глядя на Хитроумова. – А тебе зачем бабки? Ну зачем тебе бабки? Люсе отдать?! Спи спокойно и наслаждайся воспоминаниями. Не волнуйся, душенька, на венок мы не поскупимся. И не переживай, ведь это так хорошо, когда уже ничего не надо!
Когда они ушли. Клопом овладел невероятный страх. Он боялся умереть в одиночестве. Но сопротивляться этому леденящему ужасу он смог всего несколько минут.
Вася Кукушкин после продолжительных прогулов наконец вышел на работу. Еще в коридоре его случайно встретила Генриетта Степановна и пригласила к себе в кабинет.
– Я вам на сколько дней разрешила отпуск? – строго спросила она, едва успев сесть в свое кресло.
– Не помню, милая, – спокойно ответил Кукушкин.
– Вот когда я вас уволю по статье, тогда вы вей вспомните!
– Нет, не уволите, – подмигнул ей он.
– Это еще почему?
– А потому что я вас куплю.
– Как это?… – она в изумлении открыла рот.
– Очень просто, – Вася небрежно бросил на стол пачку денег и начал с интересом наблюдать за ее лицом.
У нее от неожиданности захватило дух, и она с трудом вымолвила всего два слова:
– Что… это?
– Деньги. И немалые.
– Сколько?…
– Два с половиной куска.
– Да как вы смеете!.. – попыталась она закричать, но голос ее почему-то вдруг сделался тихим, мягким и почти благодарным.
– Ладно, зачем выпендриваться…
Генриетта Степановна подняла руку, чтобы сердито хлопнуть по столу, но в это время в кабинет заглянула Галя – секретарша.
– В чем дело? – директор набросилась на нее, мгновенно накрыв деньги рукой.
– Извините, мне показалось, что вы меня вызывали, – мгновенно Галя испарилась.
Генриетта Степановна вздохнула, затем уже спокойно спрятала деньги в свою сумочку, что висела на спинке кресла, и, дипломатично улыбаясь, сказала:
– Черт возьми, ну и сотруднички пошли, даже взятку по-человечески преподнести не могут. Короче, вы меня купили. Таких денег я и в руках не держала. Спасибо, теперь вы можете вить из меня веревки.
– Ну что вы, Генриетта Степановна…
– Да ладно! Уж молчите, знаю я вас, – она вдруг покраснела, как девчонка, и, чтобы не смотреть ему в глаза, начала прихорашиваться. – Теперь вы меня начнете приглашать в ресторан. Потом… потом домой будете звонить. Но учтите, домашнего телефона я вам не дам. У меня муж больной, да и что подумает обо всем моя дочь. Вы поняли меня или нет? Так что рассчитывайте, пожалуйста, на свои собственные силы и условия.