Она легко узнала его.
Это был высокий человек с видом важного сановника и выправкой военного, в изысканно простом синем костюме и в легком летном шлеме. Вокруг него суетился десяток приближенных подхалимов – секретари телохранители, окружные уполномоченные, директора отделов просвещения, отделов труда, – у всех шляпы в руках, улыбки на лицах, униженная благодарность в душах за то, что он позволяет им существовать Он покрикивал на них, торопил. Когда он стал подниматься по ступенькам в кабину (Мэри с улыбкой поду. мала о Кэйзи Джонсе, отправляющемся на небо), на огромном мотоцикле подъехал курьер с последними телеграммами. Мэри с удивлением подумала, что там, должно быть, не меньше полусотни желтых конвертов. Суон швырнул их секретарю, который покорно полз по лесенке за ним. Дверца вице-королевской кабины закрылась за уполномоченным, его секретарем и двумя телохранителями, карманы которых отвисли под тяжестью револьверов.
Рассказывали, что в самолете Суона был письменный стол, раньше принадлежавший Гитлеру, а еще раньше Марату.
Мэри поднялась в кабину своего самолета и услышала, что механик кричит ей снизу, с восторгом показывая на набиравший разбег самолет Суона:
– Глянь-ка! Сам хозяин Суон! Вот это парень! Я слышал, он летит в Ващингтон побалакать с Шефом – подумать только! – с самим Шефом!
– А что если кто-нибудь возьмет да и выстрелит в мистера Суона и Шефа, вот будет ужас, а? Весь ход истории изменится! – прокричала Мэри вниз.
– Какое там! Видела его охрану? Да они отобьются от целого полка! Им ничего не стоит расправиться с Уолтом Троубриджем и всеми остальными коммунистами, вместе взятыми.
– Надо полагать! Разве только сам бог, если он выстрелит с небес, может попасть в мистера Суона.
– Ха, ха! Здорово сказано! Но на днях кто-то сказал, что бог, видно, спит крепким сном.
Может, ему пора проснуться! – сказала Мэри и подняла руку.
Максимальная скорость ее самолета была 285 миль в час, а золотой колесницы Суона – двести тридцать.
Она а летела теперь над ним, немного позади его самолета, казавшийся огромным, когда она смотрела на размах его крыльев с земли, теперь казался не больше белого голубя, несущегося над пестрым линолеумом земли.
Мэри вытащила из карманов своей летной куртки три ручные гранаты, которые вчера изловчилась утащить из школы. Унести более тяжелую бомбу ей не удалось. Глядя теперь на них, она впервые содрогнулась; впервые она почувствовала себя человеком, а не просто механическим приспособлением к самолету, как мотор.
«Надо спешить, пока во мне не заговорила слабая женщина», – со вздохом подумала она и спикировала на самолет Суона.