— А как вы узнали, что я здесь? — спросил он, опустившись на корточки рядом с товарищем Артуром.
— Вы следите за нами с расстояния в шесть метров. С того самого часа следите, когда картошку и хлеб нам принесли. А мы на несколько минут раньше двух своих наблюдателей выставили. Они вас и заметили.
— Каждый раз нас видели? — охнул Петро.
— Вы ползали по одной тропочке.
Стыдно Петру за промашку Григория и деда Потапа, но еще больше потому, что следили они за такими хорошими людьми. Очень стыдно. Только поэтому и решил оправдываться:
— Понимаете, товарищ Артур…
— Ты не ответил на мой вопрос.
— О боге? Да нету его, нету! И никогда не было?
— Кто тогда создал землю? Все живое на ней? И самого человека?
— Они сами возникли. Из туманностей, — бодро, словно на уроке, отрапортовал Петро.
— Значит, не веришь в бога, — сделал правильный вывод товарищ Артур, с минуту смотрел на голубое небо, выгнувшееся над землей, и опять вопрос: — Может быть, ты знаешь, что находится там, за этой голубой твердью?
— Не твердь она, а атмосфера! — опять загорячился Петро, которому стало обидно, что товарищ Артур не знает таких простых вещей. — А дальше — бесконечность! До самой бесконечности! Все она! И ничего больше!
Дальше с той же горячностью Петро на одном дыхании выпалил все то немногое, что знал о происхождении человека, даже Дарвина упомянул. Но товарищу Артуру, похоже, было неинтересно слушать об этом, он вдруг ласково улыбнулся и сказал, словно самого себя спросил:
— Почему все мальчишки с одинаковой убежденностью одно говорят? Разными словами, но обязательно одно и то же?
О своем разговоре с товарищем Артуром, прибежав к избенке, Петро, разумеется, немедленно доложил Григорию. Думал, тот рассердится или хоть расстроится, когда узнает, что их наблюдение оказалось вовсе не тайным. Однако тот восторженно хлопнул себя руками по ляжкам и воскликнул:
— Вот это люди так люди!
Потом Григорий немного пошушукался о чем-то с дедом Потапом, подхватил ведро с вареной картошкой и сказал, что они, все трое, сейчас же должны идти к новичкам. И они пошли. Весело переговариваясь почти в полный голос.
На этот раз все восемь были у шалашей и сразу встали, построились в шеренгу, как только Григорий вышел из леса. Каждому из них он подал руку и заглянул в глаза, улыбаясь широко, радостно. Потом шутливо скомандовал:
— А ну, садись, кто на чем стоит! — и первым опустился на траву в тени березы, ствол которой от старости стал шершавым и почти черным. — Не кажется ли вам, други мои, что скучна такая жизнь? — начал он, как только уселись все. — В том смысле скучна, что и оружия нема, и тишина бьет по ушам круглые сутки?