— Сам с любовью все это вычерчивал или ихние генералы для сведения прислали? — вот и все, что способен был сказать Каргин, бессильный скрыть раздражение.
— А ты не злись: злость — никудышный советчик, — так же зло осадил его старший лейтенант. — Или газет не читаешь? Уже забыл, что недавно Совинформбюро сообщило? Только за последние два месяца из Франции, Бельгии и Голландии фашисты перебросили на советский фронт двадцать две дивизии. Да еще в Италии, Румынии, Венгрии и Словакии бесноватый наскреб до семидесяти дивизий и бригад! И финские войска на севере!.. Вот какая силища сейчас против нас прет.
После той первой встречи с командиром бригады Каргин сравнительно аккуратно получал немногие газеты, которые причитались его роте. А еще в роте теперь была и своя партийная группа, которая одной из первейших обязанностей считала организацию всевозможных бесед с партизанами. Поэтому Каргин знал о падении Севастополя, о том, что теперь в руках фашистов весь Крым очутился. Знал и об ударе врага на Воронеж. Однако до этой минуты почему-то считал: от Москвы вас, подлюг, отшвырнули — то, так сказать, задаток, а основное вот-вот выдано будет. Теперь же, увидев карту, он вдруг опять, как и в прошлом году, когда узнал о намерении врага штурмовать Москву, почувствовал, что просто обязан немедленно сделать что-то такое, что-то такое…
В землянку заглянул дежурный по роте. Он именно заглянул, а не вошел, и Каргин понял, что нет у него ничего спешного, вот и сказал, словно отрезал:
— Занят я!
Дежурный исчез, осторожно прикрыв за собой жиденькую дверь.
— Так вот, товарищ Каргин, слушай боевой приказ: поднять роту и форсированным маршем следовать к Заливному Лугу. Знаешь такой? Иди туда и занимай оборону с западной стороны. Вот в этом самом месте, где к нему тракт ближе всего подходит. — И старший лейтенант уже на другой карте, которую достал из той же планшетки, показал Каргину участок, где ему надлежало стоять в обороне.
Похоже, начальник штаба бригады ждал вопросов, но Каргин молча нанес на свою карту границы нового участка обороны роты и стал неспешно собирать свое немногочисленное личное имущество, укладывать его в трофейный солдатский ранец, обшитый кожей.
— И не спросишь, чем вызван этот приказ? — даже обиделся Пилипчук.
— Сам скажешь, если положено, — буркнул Каргин.
— Большая земля, Ваня, в одну из ближайших ночей к нам самолет обещает прислать.
Каргин, согнувшись, застыл над своим ранцем.
— Чего глаза таращишь? — довольный эффектом, засмеялся Пилипчук.
— В такое трудное для всей страны время — и вдруг нам самолет…