“Джипсона”…
Он топтался на коврике у порога и вслушивался в бурю за дверью.
– Мы зачем тебя оставили?! Ты ведь готовиться обещал! Тебе в институт надо! – кричали по очереди мать и отец Сибы. – Ведь армия, армия осенью! Что же ты делаешь?! Ты таким стать хочешь?! Оттуда ведь нет пути! Нет, понимаешь ты?! Они дохнут каждый день, как собаки! Там все – про€пасть! Пропасть, Кирилл!.. Ну-ка руки показывай! Показывай руки сейчас же!
Пауза. Тишина. Сиба, наверно, показывал руки без следов от уколов. И потому родители стали ругаться мягче, а у Дениса появилась надежда.
Он даже отошел от двери, присел на ступеньку. Хотел закурить, но сигареты тоже остались в квартире… Думать о том, где проведет следующую ночь, не было сил. Два года жизни здесь он в основном только об этом и думал. Устал…
Сиба все-таки вынес вещи. За его спиной, как конвоиры, торчали родители.
– Спасибо, – сказал Денис и стал спускаться на улицу.
– Счастливо. Держись.
Он приехал сюда в июле девяносто шестого, заряженный злостью. Перед тем как купить билет на поезд, несколько дней смотрел по телевизору бесконечные концерты “Голосуй или проиграешь”. Выступали его любимые группы, на песнях которых вырос, лет с тринадцати ловил о них любые сведения, собирал записи, выстригал из “Ровесника” и “Студенческого меридиана” фотографии и вешал на стены. И вроде бы, видя их теперь сутками на экране, он должен был бы радоваться – можно смотреть и слушать сколько угодно, – но вместо этого рычал от злости.
Ему было все равно, в чью пользу они выступают, кого и что защищают,
– было ясно: именно теперь, в эти дни, рок-музыканты меняют протест на присягу. Клеймят одну форму власти, славя другую… Рок окончательно покидал подполье и становился государственной музыкой.
Назлившись, чувствуя, что больше не может оставаться в квартире, он побежал к Димке. Димычу… Они учились в одном классе все десять лет, потом уехали в Питер, поступили в строительное училище на годичные курсы; ходили на концерты, а в декабре восемьдесят девятого попали в армию. Правда, в разные части. После дембеля, вернувшись домой, создали свою группу. Записывали на магнитофон “Маяк” жуткого качества альбомы, несколько раз выступали на частых в то время фестивалях, даже два сольных концерта дали. Но группа распалась – барабанщик женился, бас-гитарист уехал, а они с Димычем виделись все реже. Работа, девушки, дела, взросление. Да и особых поводов встречаться не возникало… Сейчас же стало необходимо увидеться, поговорить.
Димыч лежал на тахте в своей комнате. Письменный стол, где они когда-то делали вместе уроки, а потом сочиняли тексты песен, был завален засохшей закуской, под столом валялись пустые литрухи