— И настроение у вас, конечно, хорошее, а? — проскрипел Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.
— Ну что ты, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый, какое уж тут хорошее, — торопливо сказал неудержимо мыслящий Аромо. — Как раз наоборот. Настроение у нас плохонькое.
— Плачем да рыдаем, — соврал лев Зигфрид Брукнер.
— Горюем, — сказала кошка Ватикоти.
— Печалимся, — добавил конь Серафим.
Злюк-Клюк гневно топнул ногой:
— Я слышал, как вы смеялись!
Тут Аромо пустил в ход все свое актерское искусство:
— Смеялись? А что это такое, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый? Мы слыхом не слыхивали такого слова.
И все скорее подхватили:
— Да, да, мы и слыхом не слыхивали!
А Аромо и вовсе вошел в роль:
— Таких слов в нашем обиходе давно уже нет. Смеяться, посмеиваться, улыбаться, усмехаться, ухмыляться, хихикать, хохотать… Что значат все эти слова, мы не знаем.
Но тут кошка Ватикоти не выдержала. Она долго крепилась и давилась, стараясь сдержать смех, но ничего не вышло. Она разразилась звонким, раскатистым хохотом.
Что же теперь будет? Все в страхе смотрели на Ватикоти, боясь вздохнуть.
Глаза у Злюк-Клюка Великоголово-Малоголового выкатились из орбит и зловеще налились кровью.
— Это еще что такое?! — взревел он.
Аромо незаметно стукнул Ватикоти по щиколотке, но это не помогло. Она все смеялась — звонко и раскатисто. Злюк Клюк Великоголово-Малоголовый уже занес над ней свою страшную лапу. Аромо поспешил шагнуть вперед.
— Дело в том… все это очень неприятно, — лепетал он, — но Ватикоти плачет.
— Что? Что она делает?! — заорал Злюк-Клюк. — Плачет?! Да она смеется! Гогочет! Заливается!
— Нет, нет! Ты не знаешь Ватикоти. Она так плачет. Мы сначала тоже думали, что она смеется… или как там это называется… но нет. Она именно плачет.
— Врешь! — рассвирепел Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.
— Поверь нам. Она в самом деле плачет, — сказал Аромо с отчаянием в голосе и укоризненно взглянул на Ватикоти.
Все почувствовали, что неудержимо мыслящий заяц нуждается в поддержке, и подхватили:
— Да, да, она плачет.
— Она всегда так плачет.
— Да, Ватикоти именно так и плачет.
Бум-Бу-Бум смотрел на все это представление с явным неодобрением. В конце концов медведь не выдержал:
— Бум-бу-бум.
Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый вскинул голову и подозрительно посмотрел на Бум-Бу-Бума:
— Что он сказал?
Заяц Аромо развел лапами.
— Кто знает, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый? Тебе ведь известно, он умеет говорить только «бум-бу-бум».
— Но мне говорили, будто вы его понимаете.
— Только изредка, — махнул лапой Аромо. — Да и вообще, что можно понять, когда говорят «бум-бу-бум»?