— Телевизором и стерео они, похоже, не заинтересовались. — Стоя в холле, Дана сделала жест в сторону задней комнаты. — И ноутбук брата они тоже оставили. Я уже сказала, что список у детектива Логана имеется.
Мужчина кивнул. Повисла неловкая пауза.
— Что ж, не смею вас дольше задерживать. Еще раз простите меня за то, что напугал.
Дана проводила его к выходу, закрыла за ним дверь, задвинула щеколду.
Вернувшись в спальню, она присела на корточки, чтобы собрать осколки, еще остававшиеся на коврике возле кровати. Она ощупывала ворс в поисках мельчайших из них, как вдруг заметила возле самого изголовья какую-то светящуюся блестку, похожую на переливающийся всеми цветами радуги камушек. Она протянула руку, нащупала что-то и вытащила.
— О боже, — прошептала она, отпрянув, чтобы получше разглядеть находку.
В следующий понедельник Дана сидела на передней скамье собора Святого Иакова в центре Сиэтла, сжимая руку матери. Молли сидела между ней и Грантом. Гроб Джеймса стоял на каталке в центральном нефе, покрытый белым покрывалом. Полумрак собора пах ладаном, благовония клубами вырывались из кадильницы всякий раз, как священник взмахивал ею, ритмично позвякивая тремя ее золотыми цепями. Витражи под сводами плохо пропускали свет пасмурного дня. Свечи алтаря мигали от каждого легкого дуновения, от каждого движения людей, толпившихся в задних рядах.
Священник вернулся в алтарь. Одетый в нарядное зелено-белое облачение, он говорил с сильным польским акцентом, отчего понимать его было трудно. Дана слушала его, не слыша. Конец недели тянулся томительно медленно, хотя Дана и была постоянно чем-то занята, стараясь, чтобы мелкие заботы поглощали минуты, а за ними — часы и дни. Она недосыпала и недоедала, много думала о прошлом, избегая заглядывать в будущее. Ей хватало трудностей и в настоящем. Она была так занята подготовкой к поминальной службе, похоронам и последующим поминкам, что совершенно забыла о биопсии. Затем по адвокатской своей привычке она проверила оставленные на работе сообщения и, услышав голос доктора Нил, опять разволновалась. Но Нил позвонила, лишь чтобы сообщить, что результаты еще не поступили.
Священник пригласил присутствующих занять места и взглянул на Дану. Теперь настала ее очередь. Когда они встретились с ним, чтобы обсудить предстоящую церемонию, священник стал расспрашивать ее о жизни брата. Дана начала было что-то записывать для него, но бросила. Не хотелось, чтобы брата задним числом расхваливал кто-то, не знавший его при жизни. Как бы трудно ей это ни было, она сама скажет надгробную речь. Когда священник усомнился, будет ли ей это по силам, она развеяла его сомнения: «Я выдержу, — сказала она. — Я сделаю это ради брата».