он погиб.
Она подняла глаза, разглядывая этих людей в траурных одеждах, с печалью на лицах. Взгляд ее скользил в толпе знакомых и незнакомых, пока не выхватил на последней скамье слева одно лицо и не замер, остановившись. Майкл Логан.
Дана прошла в кухню словно бы за чем-то определенным, но, войдя, почувствовала растерянность. Кругом было море разливанное спиртного и закуски а-ля фуршет — вдвое больше против того, что требовалось, но не спорить же с матерью. Ее постоянно останавливали, кто-нибудь преграждал ей путь, чтобы выразить соболезнования, сказать, как опечален этой смертью или как хорошо говорила она над гробом.
Кухня была ее убежищем, местом, где можно передохнуть и собраться с мыслями. Пробыв в ней минутку, она вышла во двор. Цепочка гостей тянулась туда, где были расставлены закуски, — люди накладывали себе на тарелки различную снедь: нарезки, куски дымящейся лазаньи, фаршированную лососину, салаты и пирожки. Погода смилостивилась. Седое небо прояснилось голубыми просветами. Дана обогнула бассейн, направившись туда, где Грант беседовал с совладельцем «Диллона и Блока», бывшей фирмы отца. Ветви дерева, на котором до сих пор еще сохранился их с братом шалаш, скрывали лицо мужа, но голос его слышался ясно. Муж громко расписывал подробности дела Нельсона и внушительную сумму, которую дело это должно принести. Грант никогда не упускал случая создать себе рекламу.
Рядом с бебиситтер Марией на складном стульчике сидела Молли; в темно-синем платье с кружевным воротничком, лаковых туфельках и белых гольфах, девочка походила на фарфоровую куклу.
Подходя, Дана услышала, как совладелец «Диллона и Блока» спросил:
— Разве против Билла Нельсона не завели дело, обвинив его в отмывании денег?
— Обвинения сняты, — ощетинился Грант. — Это все конкурент Нельсона затеял, надавил на районного прокурора.
Собеседник нахмурился:
— Мне казалось, что все не так просто, ему вменялись в вину махинации со страховкой.
— Все сфабриковано! — энергично замотал головой Грант. — И совершенно беспочвенно.
Дана уже собиралась прервать эту беседу, когда почувствовала на своем плече чью-то руку.
— Дана? — По-видимому, выражение лица выдало ее неспособность извлечь из кладовой памяти фамилию этого лысеющего мужчины. Но прежде чем она успела выдать свое замешательство, мужчина сам пришел ей на помощь: — Я Брайен! Брайен Гриффин, с вашей улицы!
Мысленно она дополнила волосами его макушку, сбрила аккуратную бородку и удалила с лица очки в тонкой оправе.
— Брайен, ну конечно, Брайен, — сказала она, сконфуженная, что позабыла имя товарища своих детских игр, с которым они с Джеймсом в свое время проводили чуть ли не все дни напролет.