— А? Что? — Она отвела с лица жидкие пряди.
— Подымайся. Пора.
Она опять уткнулась в подушку.
— Я устала.
Новый шлепок, на этот раз сильный. Рука его, как хлыст, рассекла воздух.
— Подымайся, черт тебя возьми!
Она села и, отмахиваясь от Коула руками и ногами, запустила в него подушкой:
— Мать твою…
Коул выключил телевизор, сгреб свою куртку коричневой кожи и вынул из кармана пачку денег. Он разложил деньги на ламинированной поверхности дешевого комода и принялся пересчитывать купюры. Денег оказалось все еще больше тысячи ста долларов. Почти тысяча двести. Отели они выбирали недорогие. И он очень следил за расходами.
— Куда едем?
Женщина надела синие джинсы прямо на голое тело и втянула в себя живот, чтобы застегнуть пуговицу.
Кто-то трижды постучал в дверь. Коул выхватил пистолет, снял с предохранителя, готовый открыть пальбу через хлипкую дверь. Он поднял вверх палец, призывая женщину к тишине. Та закатила глаза и показала ему кукиш. Очень осторожно он приоткрыл штору на окне. Снаружи стояла хрупкая мексиканка с тележкой, нагруженной рулонами туалетной бумаги и полотенцами.
— Нам ничего не надо! — сердито рявкнул он. Ну и напугала же его эта баба!
— Полотенца сменить? — через дверь осведомилась женщина.
Блески так и зашлась в хохоте. Задрав ноги, она повалилась на кровать, смеясь так, словно в жизни ничего смешнее не видывала.
— Нет! — проорал Коул. — Нам ничего не надо!
— А когда мне убрать у вас?
— Да по мне хоть когда, сеньорина! Отдыхайте! Не сейчас!
Женщина насупилась и пошла по бетонной дорожке, толкая перед собой тележку. Коул выждал, пока не услышал точно такой же тройной стук в другие двери и точно такие же вопросы.
Блески с накинутой на голову футболкой делала судорожные движения, пытаясь найти рукава. Она все еще хохотала.
— Ну и что? Думал, горничная тебя пристрелит, а, Джеймс Бонд?
— Мать твою! Сказал — одевайся!
Сидя на кровати, она надевала белые шлепки.
— Ну а едем-то мы все-таки куда?
— В Айдахо. — Коул надел куртку.
— Хрен тебе! Там одни мужланы краснорожие!
— Хочешь оставаться, оставайся. — И Коул протянул руку. — Давай ключи от машины!
— Машина моя, Маршалл!
Это и была самая суть дилеммы. С одной стороны, хорошо бы послать Блески ко всем чертям — и расходов меньше, и раздражения, что даже минет и то не доставляет былого удовольствия, но с другой стороны, Коулу необходима машина, а с обидчивой Блески сталось бы отомстить ему, обратившись в полицию, если б машину он увел.
— Тогда давай, тряси жопой к машине! — И он толкнул ее к двери. — Живо!
Блески нагнулась подхватить с пола белье и лифчик и, торопливо смяв все это в комок, сняла со спинки стула джинсовую куртку. Она рванула на себя дверь: