— Вы правы, — подумав, согласился профессор. — Задела… Мне кажется, мы не должны уклоняться от подобного приглашения, если хотим хоть что-то понять.
— И я так считаю, — горячо поддержал его Смит. — Это как обряд инициаций, который необходимо пройти, чтобы получить доступ к тайнам.
— Или тест, — одобрительно кивнул Валенти.
— Обряд! Тест! Не можете ли вы изъясняться понятнее? — нарочито возмутился Макдональд. — Я не против такой игры, но, прежде чем ввязаться, предпочитаю усвоить правила и оценить степень риска.
— Боюсь, что это игра без правил, — со скрытой горечью заметил Смит.
— Почему? — не согласился итальянец. — У меня скорее создалось впечатление, что мы ведём диалог с неким компьютером, который пытается оценить нас по всем параметрам.
— И даже позволяет корректировать техническое задание на дисплее? — поддразнил Макдональд.
— И превосходно! — Валенти благодарно сложил ладони. — Это лишний раз доказывает, что перед нами не всезнающий бог. Он тоже учится, совершенствуется…
— А жаль! — процедил сквозь зубы Смит. — Я бы предпочёл бога… Будду, Христа, даже Люцифера, но только чтоб кто-то был!
— Зачем вам это? — Валенти сочувственно взглянул на американца.
— Иначе все бессмысленно: мы, наши метанья, вся эта дикая кутерьма, которую именуют жизнью.
— Ну и что? — по слогам отчеканил профессор. — Природе не присущи ни смысл, ни цель. Будьте благодарны за то, что именно вам выпал проблеск во мраке, и не бунтуйте против нерушимых законов бытия. Ведь вы редкий счастливец, Роберто, несмотря на все ваши горести.
— Я? Счастливец?! — возмутился американец.
— Ти-ти-ти! — осадил его профессор. — Вы, я, мистер Макдональд, моя жена. Во-первых, все мы могли вообще не родиться, а во-вторых, нам выпало счастье столкнуться с непостижимым. Будем же радоваться. Вы согласны со мной, мистер Макдональд?
— Допустим, хотя и точка зрения Бобби мне чем-то близка. Я бы тоже с радостью уверовал в Будду, если бы он был.
— Что касается Будды, я имею в виду Гаутаму, отшельника из рода Шакьев, то он действительно был и благополучно скончался в свой срок. Но едва ли вам подойдёт его вера.
— Почему? — с вялым интересом осведомился Макдональд.
— Хотя бы потому, что не обещает личного бессмертия. Философский буддизм, к вашему сведению, куда безутешнее атеизма. Он отнимает у человека не только надежды на будущее, но даже эту, единственно реальную жизнь. Согласно доктрине дхарм, мы лишь пузыри, случайно промелькнувшие в быстротекущих водах.
— Так оно и есть, — с полной убеждённостью заявил Смит.
— Тогда против чего вы восстаёте?