В половине девятого утра зазвонила мобилка на краю ванны. Это была уже третья: две ее предшественницы в такой же точно ситуации бултыхнулись на дно, под горячие струи, и умолкли навсегда.
— Алло!
— Доброе утречко, — сказала трубка бодрым старушечьим голосом. — Клиент у нас, на сегодня, на одиннадцать. Девушка. Очень спешит.
— Ага, — Калибан мельком глянул на запястье: часы у него были водонепроницаемые, пуленепробиваемые и, по идее, огнестойкие. — В половине одиннадцатого буду… От кого она?
— От Павлика Рябкина. Только подозрительно мне это…
— Хорошо, Татьяна Брониславовна, собираюсь, иду, до встречи.
Он сдернул с крюка полотенце. Правило, по которому каждый следующий клиент должен иметь рекомендацию от предыдущего, завела Тортила — ей казалось, что так надежнее. Калибан прекрасно понимал, что надежность эта мнимая, но разубеждать старушку не спешил.
Итак, баба. А бабы нынче пошли серьезные — то деловая встреча, то кастинг, то разборки с шефом. Лучше всего Калибану удавались кастинги. Хотя и сексуальные домогательства он пресекал, надо сказать, весьма эффективно. Другое дело, что дамочек труднее работать — слишком много отвлекающих факторов. Первую свою заказчицу Калибан позорно завалил… Но то было давно. Опыт, граждане. Опыт — великий учитель.
Не одеваясь, он встал на весы. Результат озадачивал, более того — разочаровывал. Калибан уныло посмотрел на себя в зеркало и решил не завтракать, а только выпить кофе.
Из квартиры вышел, зажав под мышкой мотоциклетный шлем. Свою «Хонду» он про себя называл «Иллюзия свободы». Он любил названия из двух слов; свою контору хотел окрестить «Бюгели счастья», но Тортила воспротивилась. «Что такое бюгели?» — спросила она, уставившись на него стеклышками зеркальных очков с большими диоптриями. «Съемные зубные протезы», — любезно объяснил Калибан. «Вы понимаете, что подумают о нас клиенты?» — «Но мы же только что выяснили, что все равно, как будет называться агентство, чем нейтральнее, тем лучше… „Бюгели счастья“ — это нейтрально, по-вашему?!» — ее лицо было как комната кривых зеркал, Калибан видел свое смешное перевернутое отражение. Он улыбнулся было — но тут Тортила сняла очки, потерла переносицу, уставилась на него голубыми подслеповатыми глазками, чуть воспаленными от долгого сидения за компьютером. «Коля, вы понимаете, что клиент приходит к нам напряженным? Он боится, он стесняется, он скован. Наше дело — расслабить его, погрузить в привычное, для этого и офис должен быть стандартным, и терминология понятной, и уж конечно, название не должно пугать…» «Мерседес», — сказал Калибан. — Или «Самсунг», или «Чайка». «Или „Балтика“, — мрачно кивнула Тортила. — Коля, делайте что хотите, но „Бюгели“ будут через мой труп». «Ладно, — сказал Калибан, сдаваясь, — что вы предлагаете? Только я хочу, чтобы было два слова: какое-то что-то». «Белая птица», — тут же предложила Тортила. «Парусная лодка»… «Парусная птица», — сказал Калибан с облегчением. — «И давайте больше не тратить время на всякую ерунду…»
