На первый взгляд кажется, что вокруг на многие сотни километров простирается пространство, не затронутое деятельностью человека… но на самом деле в успокаивающем, убаюкивающем фоне естественных для Эригона энергий крылось нечто чуждое, по-прежнему воспринимаемое на уровне подсознательной тревоги, не имеющей конкретного материального источника.
Что это значит? — Мысленно спросил себя Александр. Он стал внимательнее сканировать окрестности, старясь получить не общую картину, а детально рассмотреть отдельные участки ледника. Мнемонические способности и определенная практика позволяли манипулировать собственным восприятием, внутренний взор уподобился узко сфокусированному лучу, Трегалин утратил глобальное видение, но зато теперь досконально изучал произвольно избранные фрагменты окружающей действительности, воспринимая их на уровне энергий.
Обычно для подобного сканирования требовались сверхмощные аппаратные комплексы, зачастую работающие исключительно во взаимодействии с нанопылью — высокотехнологичными микрочастицами, заранее рассеиваемыми над интересующими участками пространства, способными проникать в мельчайшие трещины, свободно перемещаться под воздействием воздушных потоков, передавая при этом детальную информацию об окружающем.
Разум мнемоника успешно замещал тонны аппаратуры. Человеческий мозг, получая данные от несвойственных для него органов восприятия, тем не менее, успешно обрабатывал их, преобразуя в абстрактные, но легко распознаваемые визуальные образы. Конечно струящийся, пульсирующий поток, похожий на знойное марево над разогретым асфальтом, отражал имеющие место физические процессы на уровне визуальной абстракции, но, научившись правильно читать возникающие в сознании образы, каждый мнемоник, по мере накопления личного опыта мог с точностью определить вид наблюдаемой энергии, охарактеризовать ее свойства, или точно обрисовать физическое тело, «подсвеченное» энергетическим воздействием.
Именно так формировалось восприятие ледовых масс, возникало видение сложной сетки пронизывающих ледник трещин или скрытых от глаза полостей.
В данный момент Трегалин сканировал окружающие вездеход массы льда. В поле его внутреннего зрения попала одна из многочисленных трещин, необычная своей протяженностью, — то расширяясь, то сужаясь, она пронзала толщу ледника, выходя на поверхность множеством мелких ответвлений, так называемых «воздушных гейзеров», образующих коварные поверхности непрочного, ноздреватого льда.
Изображениями выходящего на поверхность теплого воздуха, снятого посредством специальной аппаратуры изобиловали иллюстрированные журналы, рекламирующие красоты Эригона. В иных условиях Трегалин мог бы часами любоваться феерическим зрелищем, но сейчас, внимательно присмотревшись к сложной сетке трещин, он вдруг заметил, как она внезапно начала бледнеть, терять контрастность, создавалось ощущение, будто от поверхности ледника к недрам движется некая сила, тщательно маскирующая собственное перемещение.