Он вспомнил, как инсекты внезапно прекратили свой бешеный натиск. Они боялись. Подтянувшиеся на смену минометной батарее катапульты долбили развороченные позиции самодельными бомбами, а они хоронили своих мертвых…
Разве можно было после этого жить?
Антон понимал — его спасло какое-то чудо. Странное и прихотливое стечение обстоятельств. К тому моменту, когда инсекты все же поднялись в последнюю атаку, три изможденных человека уже закончили свой скорбный труд.
Город был извещен по рации, остальные взводы сворачивали позиции на соседних перевалах. Все точки были расставлены, и им оставалось одно — умереть, хотя далекий, искаженный треском помех голос Шевцова что-то настойчиво кричал об отступлении…
Отступить было невозможно. В начале боя — да, но к моменту последней атаки они уже не были людьми. Близкая смерть творила страшные вещи: она в считанные минуты изламывала психику, убивая чувства и рождая иные моральные ценности…
Его лихорадило… Боль в голове становилась все сильнее, предметы опять плыли перед глазами, теряя свою резкость. Хотелось лечь и лежать на куче теплой земли, закрыв глаза и не думая ни о чем…
Антон, сделав мучительное усилие, поднял взгляд на вжавшегося в стенку окопа инсекта. Краткий мнемонический контакт между ними оборвался так же внезапно, как и возник. Антон уже понял, что слышит их мысли лишь в минуты запредельной концентрации… но и без того было ясно — безобидный с виду инсект на самом деле оставался врагом, и не важно, был он стар или молод, одет в лохмотья или в боевые доспехи, — как только человек потеряет сознание, он непременно всадит штык саперной лопатки в беззащитное горло…
Оторвав от земли свое непослушное тело, Антон в страшном, колеблющемся полузабытьи добрел до противоположной стенки узкого осыпавшегося окопа и вялым ударом повалил инсекта на дно траншеи. Тот не сопротивлялся, видимо, совершенно потеряв голову от страха. Навалившись сверху, задыхаясь, он каким-то образом умудрился заломить его суставчатые конечности, связав их своим ремнем. Потом, отползя в сторону, рухнул на кучу земли, из-под которой только что выбрался.
Сознание уплывало, и в голове осталась лишь одна гулкая, навязчивая мысль — это конец…
Когда он вновь открыл глаза, солнце, казалось, поднялось едва-едва, все еще не выкарабкавшись из-за изломанной линии скал.
Опираясь на руки, Антон сел.
Со стороны выгоревшего леса доносились резкие квакающие звуки — это обиженные отсутствием добычи стервятники громко причитали, облепив своими уродливыми телами единственное, чудом уцелевшее среди пожаров дерево…