Это даже не было мыслями, — глупо предположить, что контуженный, едва живой Антон мысленно философствовал на тему вечных человеческих ценностей… нет, — это были чувства, щемящие, горькие, не оформленные в слова…
Он просто сидел, прислушиваясь к гулкому току крови в своих ушах, и смотрел, как солнце медленно карабкается в лазурную высь, постепенно теряя кровь рассветных красок…
* * *
К полудню, несмотря на дикую, подкашивающую ноги усталость, он почувствовал себя немного лучше.
Жизнь действительно возвращалась к нему. Антон постепенно оправлялся от шока и понемногу начинал соображать, что делает.
Заставив себя подняться, он прошел по траншее, заглянул в развороченный взрывом блиндаж, но больше на истерзанной позиции взвода не было ни души.
Напившись теплой, отдающей нагретой пластмассой воды из фляги, он расчехлил отобранный у связанного инсекта электронный бинокль и осмотрел окрестности.
К северу от хребта клубилась пыль. Армия насекомоподобных существ, преодолев перевал, двигалась к Городу.
Антон чувствовал себя подавленным. Какая-то часть его души продолжала ненавидеть и рваться в бой. В странном оцепенении он смотрел вслед удаляющемуся пыльному шлейфу, туда, где за серыми стенами бетонного цоколя Дана оплакивала его смерть, где люди готовились встретить инсектов…
Но это была только часть его мыслей и чувств.
Пережив свой взвод и где-то — самого себя, он не мог не измениться… Ему уже было не отмахнуться от своей памяти, в глубинах которой жили образы двух насекомоподобных существ… Они стояли в развороченном пространстве оранжереи космического корабля, решая между собой — жить или умереть маленькому, насмерть перепуганному мальчику, заключенному средь вакуума и холода в нежном, спасительном сиянии суспензорного поля…
Возможно, именно это воспоминание не давало ему броситься вслед удаляющимся клубам пыли.
Он обернулся, взглянув на связанного мародера.
Этот инсект никак не подходил под образ освоивших космос существ. Между скорчившимся на дне окопа оборванцем и теми представителями разумной инсектоидной жизни Деметры, которых маленький Антон видел в оранжерее «Терры», лежала такая же пропасть, как между аннигиляционной установкой «Свет» и дремучей катапультой.
Если они летали в космос, были способны извлечь тело ребенка из изобретенного не ими защитного поля и, наконец, запросто перенести хрупкую жизнь через космический холод и вакуум в шлюз, где присутствовал воздух, то почему тогда их сородичи бродят по планете в полудиком состоянии, тупо взирая на руины своих же городов?