…Антон, который с остервенением копал иссохшую под немилосердным солнцем землю, не мог прочесть мыслей Войнича, как не видел направленного в его спину взгляда.
Он копал, а мысли в его голове жили своей жизнью.
Он думал о Дане… И он знал, что она сейчас думает о нем…
* * *
…В тот вечер, выйдя из развалившихся ворот старой усадьбы, он машинально повернул в сторону освещенных центральных улиц.
За пять лет он успел изучить Город. В государственной школе кадетов не держали на коротком поводке. Днем от них требовали полной отдачи, но вечер и часть ночи безраздельно принадлежали им. Началось это с того момента, как они перешли на средний курс обучения.
Никто из них не подозревал, что таким образом их учат жить. Радость свободы была опьяняющей, ею дорожили как святыней, и редко кто опаздывал вернуться к установленному часу.
Радиальные улицы Города сходились в центре, с разных сторон вливаясь вереницами огней на громадную площадь, в центре которой стояла темная скульптурная группа. Огромные сумеречные фигуры, каждая величиной в несколько метров, изображали людей разного возраста, одетых в странные, с точки зрения современности, ниспадающие одежды. Антон понятия не имел, что это переплетение полуобнаженных тел, окольцованное парапетом из темного камня, когда-то было фонтаном… Очень многое в городе утратило свое первоначальное предназначение и потеряло всякий смысл… Но были такие постройки, которые сохранили не только облик, но и свое внутреннее содержание с тех незапамятных времен, когда люди проектировали эти улицы и площади.
Одним из таких сооружений оставался крытый зимний парк, выпуклый купол которого продолжал сиять в ночи несмотря ни на что, словно бросая вызов истории упадка Деметры.
Антон, не раздумывая, повернул в сторону огромных вращающихся дверей. Сквозь прозрачный нетленный материал их сегментов смутно просвечивали яркие россыпи огней. Ночью парк всегда оживал.
Антона встретил мягкий сумрак аллей и сонный шелест бархатистой листвы, но ему совершенно не хотелось предаваться мрачному настроению. Что-то творилось в его душе, там снова шевелились те самые смутные тени, и ему отчаянно хотелось прогнать их, чтобы не возникало в груди сосущее чувство холода и одиночества.
Забравшись в самый центр парка, туда, где было светло и среди столиков кружили водовороты человеческих тел, он, немного потолкавшись среди своих, подошел к высокой тумбе и, засунув в щель карточку, получил набранное на кнопочной клавиатуре меню. Отыскав глазами свободный столик, он сел, и в этот момент почувствовал на своем затылке чей-то напряженный взгляд.