— Ну что, светлые, вот мы и приплыли, — ехидно ухмыльнулся он, обозревая наши лица. — А этот что, окочурился?
Носок сапога вонзился темному под ребра, и тот глухо застонал.
С моих губ сорвался отчаянный полусвист-полушепот:
— Не трожь ребенка!!!
Капитан скользнул равнодушным взглядом по моему лицу, не удосужившись ответить, и перевел взгляд на темного.
— Ты гляди, живой, стервец! — искренне удивился моряк. — Значит, и его продадим. Эй вы, салаги мокрохвостые! — Это уже оставшимся снаружи матросам. — Хватайте их и в Большой Барак, к Махруду!
Нас схватили за воротники и грубо вытолкали из трюма. Дирана последний матрос тащил, держа поперек туловища, и ощутимо приложил его о край люка.
— Ты что это мне товар портишь?! — взвизгнул стоявший рядом с капитаном узкоглазый и смуглый южанин. — Да и дохлятину всучить намереваешься!
— Что вы, уважаемый, — залебезил капитан. — Он просто прикидывается, на самом-то деле он очень силен и вынослив.
Южанин скептически хмыкнул и бесцеремонно заглянул темному в зубы. Вид плотно сжатых острых и длинных клыков заставил его оч-чень быстро отдернуть руку.
— Поганый? — уточнил он у раболепно застывшего предводителя контрабандистов.
Тот усиленно закивал головой.
— Беру, — кивнул узкоглазый и важно проследовал с корабля на пирс, где его дожидалась охрана.
Нас, награждая тычками и уколами копий, повели следом. Бесчувственное тело темного погрузили на телегу, которую тащили две клячи. Вот так мы и вошли в Южный Харнор…
* * *
Наверное, мне снился кошмар. Потому что действительность просто не может быть такой жуткой. Да и в собственное сумасшествие верилось с трудом. Ха, только сумасшедшего Властелина нам не хватало! Да, скорее всего это был именно сон. Тяжелый, липкий, обволакивающий и крепко держащий свою жертву.
Словно наяву я миг за мигом проживал жизни всех моих предков, разделяя их боль, тоску, одиночество… Я сходил с ума, умирал, терял близких и друзей, ходил на штурм других городов и яростно защищал собственный дом. Горел в огне и ломал конечности. Падал с высоты и лишался головы. Жил и умирал. Иногда легко, иногда — не очень. Вверх-вниз, от жизни — к смерти…
И каждый раз после этого меня вновь и вновь хотела затянуть мгла. Нет, не Тьма и не Ночь. Именно что — мгла. Пустота, бездна. Ведь даже в Ночи есть звезды, в темноте — воздух. А там… там не было ничего. И я откуда-то знал, что если она завладеет мной, то это будет мой конец. Полный и окончательный. Без права дальнейшего перерождения.
Поэтому я упирался. Ногами, руками… волей, желанием, силой, магией, — всем, чем мог! Я стремился ввысь. В том сне у меня были крылья. Широкие, надежные. Я рвал перепонку, до крови кусал губы, но взлетал. Взлетал к светящемуся кругу.