Как звали ту самозваную гадалку? Одра помада только, что та была одним из двух помощников гримера. В какой-то момент вечеринки девушка сорвала с себя блузку, обнажая очень экстазный бюстгальтер, и повязала ее вокруг головы, как шарф у цыганки. Разгоряченная дымом и вином, она остаток вечера или пока не ушла, читала по руке...
Одра не могла теперь вспомнить, были ли предсказания девушки хорошими или плохими, мудрыми или глупыми: ей было очень хорошо в тот вечер. Но она помнила, что в какой-то момент девушка схватила ладонь Билла и, сравнив ее со своей собственной, заявила, что они совершенно одинаковые. «Мы близнецы в жизни», сказала она. Одра помнила: она более чем ревниво следила за тем, как девушка водила по линиям на его ладони своим великолепно накрашенным ногтем – как глупо это было, в миражном киномире, в этой киношной субкультуре, где мужчины так же запросто, обыденно похлопывают женские попки, как нью-йоркцы трогают свои щеки! Но в исследовании гадалки было что-то интимное, затянувшееся.
Тогда на ладонях Билла не было никаких маленьких белых шрамов.
Она наблюдала за этой шарадой глазами ревнивой возлюбленной, и она доверяла этому воспоминанию. Доверяла ФАКТУ.
И сейчас сказала это Биллу.
Он кивнул. – Ты права. Их тогда не было. И хотя я не могу поклясться в этом, думаю, их не было и прошлой ночью, в «Плоу и Барроу». Мы стали меряться руками на пиво и, я думаю, я бы заметил.
Он усмехнулся. Усмешка была сухой, лишенной юмора, испуганной.
– Я думаю, они вернулись, когда позвонил Майкл Хэнлон. Вот что я думаю.
– Билл, это невозможно. – Она потянулась за сигаретами.
Билл смотрел на свои руки. – Стэн сделал это, – сказал он. – Разрезал ладони осколком бутылки из-под «Кока-колы». Теперь я отчетливо вспоминаю это. – Он посмотрел на Одру, и глаза его за очками выглядели больными, непонимающими.
– Я помню, как этот кусок стекла мерцал на солнце. Он был от новой бутылки, прозрачный. Раньше бутылки «Кока-колы» были зелеными, ты помнишь?
– Она покачала головой, но он не видел. Он все еще изучал свои ладони. – Я помню, что Стэн резал свои руки последним, притворяясь, будто намерен не просто надрезать ладони, а полоснуть по запястью. Я думаю, это была глупость, но я подался к нему.., чтобы остановить его. Потому что секунду-две он выглядел серьезным.
– Билл, не надо, – сказала она низким голосом. На этот раз, чтобы зажигалка не дрожала в руке, ей понадобилось обхватить запястье другой рукой – так полицейский держит пистолет на стрельбище. – Шрамы не могут возвращаться. Они или есть, или их нет.