говорили люди. –
Кого-нибудь убьют, прежде чем они остановятся". И вот это свершилось. Семнадцатилетний мальчик был найден мертвым у Канала, его вены были полны чистого героина, который ребята называют «белый дурман». После этого наркоманы покинули Бассей-парк, даже ходили слухи, что призрак того мальчика обитает в районе. История, конечно, глупая, но если она держала наркоманов и всяких проходимцев подальше от этого места, это была во всяком случае
полезная глупая история.
В юго-западной части города река представляла еще больше проблем. Здесь холмы были резко срезаны огромным ледником и далее изранены бесконечной эрозией Кендускеага и сетью ее притоков; во многих местах выходил на поверхность бедрок, будто торчащие из земли кости динозавров. Старожилы из рабочего управления в Дерри знали, что осенью они могут рассчитывать на ремонт мостовой в юго-западной части города, поскольку после первого же сильного мороза бетон сжимался и становился хрупким, а затем бедрок вдруг раскалывал его, как будто земля намеревалась что-то выродить.
В мелководной почве хорошо произрастали растения с неглубокой корневой системой и морозоустойчивые – густой низкорослый кустарник, ядовитый плющ и ядовитый дуб росли повсюду, где позволяла им опора. На юго-западе земля обрушивалась в зону, которую в Дерри называли Барренс. Барренс, который можно было назвать чем угодно, но не песчаной равниной, был вообще-то грязным участком земли в полторы мили шириной и три мили длиной. С одной стороны его ограничивала Канзас-стрит, с другой – Старый мыс. Старый мыс был малодоходной разработкой под строительство, и дренаж там был настолько плохой, что постоянно велись разговоры о туалетах и канализационных стоках.
Кендускеаг бежала через центр Барренса. Город разросся к северо-востоку и на обоих ее берегах, и единственно, что осталось от города в Барренсе, была насосная станция Дерри (муниципальная станция по очистке сточных вод) и городская свалка. С воздуха Барренс выглядел, как большой зеленый кинжал, указывающий на центр города.
Для Бена вся эта география, соединенная с геологией, сводилась к тому, что он знал: на правом берегу не было домов – земля там отступила. Шаткое, окрашенное в белый цвет ограждение, высотой до пояса, тянулось вдоль тротуара в целях предосторожности. Он едва-едва слышал бегущую воду; она была звуковым аккомпанементом его разыгравшейся фантазии.
Он остановился и посмотрел на Барренс, все еще представляя ее глаза, свежий запах ее волос.
Кендускеаг поблескивала через разрывы в густой листве. Ребята говорили, что в это время года там были москиты – большие, как воробьи; другие говорили, что и приближаться к реке опасно – там оползень. Бен не верил в москитов, но оползень пугал его.