В светской хронике им предрекают семь месяцев совместной жизни. Обсуждается лишь вопрос, кончится ли брак разводом или просто аннулируется. Друзья (и враги) с обеих сторон – того же мнения. Кроме разницы в возрасте, несоответствие – разительное. Он высокий, лысеющий, склонный к полноте. Медленно, порой невнятно, говорит в компании. Одра, с ее каштановыми волосами, вылепленная как статуэтка, великолепна – не земная женщина, а существо из какой-то полубожественной суперрасы.
Его наняли сделать сценарий своего второго романа «Черные пороги», главным образом потому, что право сделать по крайней мере первый набросок сценария была непреложный условием продажи, хотя его агент брюзжала, что он сумасшедший; набросок его на самом деле оказался очень приличным. Его приглашают в университетский городок для последующей работы и постановочных встреч.
Его агент – маленькая женщина по имени Сюзан Браун. Рост у нее – пять футов. Она неистово энергична и еще более неистово эмоциональна. – Не делай этого. Билли, – говорит она ему. – Откажись. У них много денег на это, и они найдут кого-нибудь, кто напишет сценарий. Может быть, даже Голдмана.
– Кто?
– Уильям Годдман. Единственный хороший писатель.
– О чем ты говоришь, Сюз?
– Он был там у них, но остался самим собой, – сказала она. – Твои шансы подобны шансам приобрести рак легких – можно, конечно, но кто захочет попробовать? Ты сгоришь на сексе и пьянке. Или на наркотиках. – Сумасшедшие карие глаза Сюзан метали молнии.
– Сюзан...
– Послушай меня. Билли! Бери деньга и беги. Ты молод и силен. Вот, что они любят. Ты войдешь туда, и они сначала лишат тебя самоуважения, а затем и твоего умения писать прямую линию от точки А до точки В. Последнее, но не меньшее – они возьмут твои пробы. Ты пишешь как взрослый, но ты просто высоколобый ребенок.
– Я должен ехать.
– Здесь кто-то пукнул? Должно быть так, уж очень сильно воняет.
– Но я должен. Должен.
– Господи!
– Я должен уехать из Новой Англии. – Он боялся продолжить. Это было как произнести ругательство, но ей он обязан сказать:
– Я должен уехать из Мэна.
– Зачем, ради Бога?
– Не знаю. Просто должен.
– Ты говоришь мне что-то реальное или выдуманное писателем?
– Реальное.
Во время этого разговора они в постели. Ее груди маленькие, как персики, сладкие, как персики. Он очень любит ее, но не так, как любят обычно, и оба они знают это. Она зажигает сигарету, плачет. Но он сомневается, знает ли она то, что знает он. В ее глазах – свет. Было бы бестактно напоминать ей об этом, и он не напоминает. По-настоящему он не любит ее, но готов ради нее горы свернуть.