Все произошло так быстро, что она не успела опомниться, а он уже оттолкнул ее руки и стал сам расстегивать пуговицы.
– Какая у тебя прекрасная кожа, Рейвен! Такая гладкая и белая! Мне хотелось к ней прикоснуться с той самой минуты, как я тебя увидел.
У Рейвен перехватило дыхание. От его близости у нее начала кружиться голова, а по телу пробежала странная дрожь. Он даже к ней еще не прикоснулся, его пальцы всего лишь держали пуговицы, но она чувствовала на своем лице его дыхание, а жар его тела обволакивал ее. Исходивший от его жилета запах кожи смешивался с его неповторимым мужским запахом. Она поймала себя на мысли, что сможет узнать его по этому запаху где угодно. Но в том-то и дело, что ей хочется быть с ним наедине здесь, в этой комнате, а не в каком-то другом, многолюдном месте.
– Меня от тебя уже трясет, Рейвен, а я еще до тебя даже не дотронулся. Ты со всеми мужчинами так поступаешь?
Говорить Рейвен не могла. Она лишь сглотнула и глубоко вдохнула, так что ее грудь поднялась из-за корсета и коснулась его рук. В ужасе она замерла.
Слейт даже не шелохнулся, но сказал:
– Вижу, ты и вправду ловка, но я не собираюсь возиться с твоими пуговицами. Я просто разорву это платье, и все тут.
– Прости, это вышло нечаянно.
– Или не дыши вообще, а лучше – сделай еще один глубокий вдох.
– Я же сказала, Слейт, что не нуждаюсь в твоей помощи.
– Конечно, нуждаешься. Да я уже почти закончил. Ведь до самого низа не надо расстегивать?
– Нет. Расстегни еще несколько пуговичек, и я смогу стянуть платье.
Но Слейт не стал дожидаться, пока она это сделает, и дернул платье с плеч вниз. Рукава застряли на запястьях, но пышные бугорки ее груди все же обнажились поверх кружева сорочки. Слейт в изумлении замер, а потом перевел взгляд на ее лицо и признался:
– Много же мне понадобится времени, чтобы насытиться тобой, Рейвен.
– А теперь отпусти меня, – прохрипела она.
Он крепко держал ее за запястья, и сквозь тонкую ткань длинных рукавов она ощущала тепло его рук.
Но он ее не отпустил. Вместо этого он резко завел ей руки за спину, так что ее грудь выгнулась ему навстречу. Потом он со стоном прижал Рейвен к себе, впился в нее губами и глубоко просунул ей в рот свой язык. Одной рукой он держан за спиной ее руки, а другой – ласкал ее голые плечи, прямую спину и округлые бедра. И, все еще не отнимая губ, он с силой прижал к ее телу свою твердеющую плоть.
Попав в эту ловушку, Рейвен тоже застонала: она жаждала его близости. Ее пробил холод, потом – жар, и наконец она подчинилась желанию, что росло в ней с того самого мгновения, как она его увидела.